Обнаружив обходную тропу, строители первым делом стараются ее заблокировать, но это не всегда помогает, поскольку при необходимости хайкеры становятся удивительно похожими на воду и в конце концов просачиваются сквозь любые препятствия для того, чтобы не сходить с пути наименьшего сопротивления. Соммервилль рассказал мне о том, как строители недавно пытались отвадить хайкеров от старой полуразрушенной тропы, ведущей к горе Макс-Патч, и для этого установили посреди старой тропы огромный знак, который показывал, где проходит новый маршрут. На всякий случай по обе стороны от знака они даже посадили рододендроны.

– Этого хватило месяца на два-три, – усмехнулся Соммервилль. – Люди просто вырывали самые уязвимые на вид рододендроны и продолжали идти вперёд. Я был там, и видел бесконечную вереницу людей, которые как ни в чем не бывало поднимались на гору по этой тропе. Ну а сам знак, призывавший идти другой дорогой, был кем-то повален.

Профессиональный строитель троп по имени Тодд Бранхам однажды сказал мне, что он бы не задумываясь набросал веток или поставил большой камень в том месте, где у людей может возникнуть желание срезать путь.

– Но если тропа хорошо спланирована, – сказал он, – мне не придется этого делать, потому что люди сами захотят остаться на тропе. Им будет так интересно, что они не захотят сойти с тропы.

Перед строителями троп стоит извечная проблема: как убедить людей делать то, что им следует делать (в интересах общего долгосрочного блага), а не то, что они хотят делать, следуя своим базовым инстинктам (в интересах краткосрочного личного блага)? Работая пастухом, я понял, что самый простой способ изменить траекторию движения группы – это приспособиться к ее желаниям. Бранхам придерживался того же мнения. Например, если люди слышат рев водопада, но не видят тропу, по которой можно до него добраться, они ее прокладывают сами. От подобных импровизированных троп трудно избавиться, потому что они неизбежно притягивают других хайкеров. Умный строитель сам найдёт оптимальный путь к этому водопаду и направит по нему хайкеров. В этом случае хайкеры удовлетворят своё любопытство, не причинив вреда природе.

Чтобы знать все маршруты, по которым можно проложить тропу, строитель должен обладать обширными знаниями о соответствующей территории. Первым делом он изучает карты местности и составляет примерное представление об оптимальном маршруте, после чего проходит по нему пешком. Однажды в Бреварде, Северная Каролина, мне довелось понаблюдать за тем, как эту работу выполняет Бранхам. Сначала он просто прогуливался по местности, оценивая перепады высот и качество почвы, а также прокручивая в голове различные варианты тропы, чтобы найти идеальное решение. (Следя за его перемещениями по склону холма, я невольно вспомнил, что муравьи тоже не сразу определяются с выбором наилучшего маршрута.) Затем он начал размечать будущую тропу, приклеивая полоски оранжевого скотча к веткам деревьев на уровне глаз. Прилепив очередную полоску, он оборачивался, чтобы посмотреть, как она соотносится с остальными метками и прикидывал, какие деревья придётся срубить. Он сравнил этот процесс с игрой в шахматы.

– Ты всегда должен думать на семь ходов вперед. Ты смотришь на эти деревья и думаешь – этих не будет, этих тоже не будет, а это можно обойти.

Внезапно мне пришло в голову, что, кроме человека, ни одно другое животное не додумалось прокладывать тропы подобным образом: вместо того чтобы провести некую ориентировочную линию, которую пешеходы со временем обязательно скорректируют, современные строители троп пытаются заранее найти самый оптимальный маршрут, чтобы ни у кого не возникло желания отклоняться от него. В этом смысле туристическая тропа имеет больше общего с современным шоссе, нежели с древней индейской тропой.

Само строительство тропы со стороны тоже выглядит довольно странно и неестественно. Большую часть времени работы обычно ведутся с использованием довольно примитивного инструмента, называемого пуласки (гибрид топора и тесла), с помощью которых на склонах холмов создаётся узкое и ровное ложе будущей тропы. Однако Бранхам, будучи профессиональным строителем троп на частных землях, приобрёл однотонный скидстир, который позволял ему гораздо быстрее срезать землю на нужную глубину и под нужным углом. Закончив земляные работы, он использовал садовую воздуходувку для того, чтобы засыпать тропу опавшей листвой и ветками, а затем, чтобы уплотнить поверхность, проехал по ней несколько раз на своём мотоцикле Yamaha BW350 87-го года.

На таких диких тропах, как Аппалачская, перед строителями стоит цель, как это ни парадоксально звучит, придавать искусственным объектам максимально естественный вид. Однажды летом я работал волонтером в команде строителей троп под названием «Коннарок» и своими глазами видел, как это делается. Я помогал там строить подпорную каменную стену, которая должна была укрепить особенно крутой склон холма, по которому проходила тропа. На возведение стены ушло три дня изнурительного труда. («Строить подпорную стену – это все равно что собирать пазл, – пошутил один из самых опытных членов нашей команды. – За исключением того, что камни весят по пятьсот фунтов и не подходят друг к другу».) Закончив работы, мы присыпали верхнюю часть стены землей и листвой, так чтобы ни один хайкер при всем желании не смог ее заметить. В этом, по словам Кэтрин Херндон, руководителя нашей команды, и заключается конечная цель нашей работы: создание качественного искусно замаскированного объекта. Один известный строитель троп из штата Мэн, по имени Лестер Кенуэй, был известен тем, что высверливал в скалах отверстия и настолько тщательно загонял в них камни, что многие хайкеры, карабкаясь по его импровизированным лестницам, свято верили, что камни появились там по божьей воле. «Самый большой комплимент, который можно сделать бригаде строителей троп, – писал Вуди Хессельбарт, – это сказать: не похоже, что вы тут сильно перетрудились».

Бентон Маккей однажды сказал: «Аппалачская тропа изначально задумывалась как тропа дикой природы, а не просто как тропа, проложенная в дикой природе». То же самое можно сказать обо всех диких тропах: они являются одновременно грунтовыми дорожками и воплощением дикой природы. В справочниках по строительству троп неизменно подчеркивается необходимость поддерживать «первозданную сущность» тропы. Это больше чем просто вопрос эстетики. Существует принципиальное различие между тропинкой, которая, как говорят строители троп, «легко лежит на земле», и широкой пешеходной дорожкой с перилами и парковыми скамейками: первая позволяет нам ощутить всю сложность и суровость окружающего нас мира, в то время как вторая создает впечатление, что этот мир был создан для нас.

В этом и заключается искусство строителей троп: уловить и передать ощущение дикой природы, и в то же время упорядочить активность, которая по определению является хаотичной. Это сродни ловле бабочки голыми руками. Сожмёте ладони слишком слабо – бабочка улетит, сожмёте слишком сильно – бабочка погибнет.

На вершине горы Смартс стояла одинокая пожарная башня. Мы с Дойи бросили рюкзаки и поднялись на неё по спиральной стальной лестнице. Оказавшись наверху, я поднял тяжелый деревянный люк, и мы забрались внутрь. В помещении было пусто и пыльно. За разбитыми окнами к горизонту со всех сторон катились зеленые волны леса.