Ну и Мопс башенки выдвинул и четырьмя из шести окуляров лазеров держал прицел на дверь. А там — четыре человека, судя по электрозрению… Это мы как-то немножечко перебираем, рассуждал я, топая к двери.

Хотя лучше так, чем по дури гробануться, по-дурацки и бессмысленно.

Открываю я дверцу в воротах — а на пороге стоит представительная делегация. Немцы-перцы, причём повышенной важности: пару физиономий я видел и даже говорил. Причём, это были особо толстые инженеры-оккупанты, мастера целых направлений и прочее подобное. А за ними, в отдалении, в ворота мастерской рожи суровые пары ребят виднеются, как раз в ПОГОСТах. Но дулами своими внутрь не тычут, а стоят на солнышке, даже почти жопами к нам. Видимо, эскорт этих техномордоворотов, не иначе.

— Херр Верхазов? — осведомился один из одетых в меховые шубы и меховые же ушанки немцев.

— И прочие мои детали организма, — кивнул я. — Здравствуйте, проходите, рассказывайте, с чем пожаловали.

Немчура в мастерскую завалилась, мордами немецкими повращали, и тут один из незнакомых мне немцев начал вести речь:

— Херр Верхазов, до нас дошли сведенья, что вы технарь, — чопорно озвучил он. — И вы оказываете технические услуги, не имея звания мастера Гильдии Мастеров Сталедара.

— Угу, — кивнул я.

— Это неприемлемо!

— Приемлемо, — контраргументировал я. — Если, граждане, вы ко мне с этим вопросом — не отвлекайте трудового человека. И без вас с чем заняться есть.

— Вступайте в гильдию! Это непорядок!

— Порядок, хватит уже! — возмутился я. — Я по вашим мастерам, вот этим тоже, — потыкал я в пару знакомых, — бегал. И бесплатно работать годами за “науку” не намерен. Которой я сам вас учить могу, — фыркнул я.

— Да как вы смеете!

— На основании реальности, данной нам в ощущениях.

— Ваши жалкие поделки никогда не получат НЕСТ! — аж завизжал немец-перец, тыкая в Вездетанк.

— А я МОИ высокотехнологичные произведения технического исскуства продавать не собираюсь.

— Вы продаёте технику!

— Не с каким-то вашим кустарным НЕСТом, — ехидно уточнил я, — А с настоящим, советским ГОСТом!

— Откуда у вас советское оборудование?!

— Дверь там, граждане, — тыкнул я в дверь. — Не будет вам поживы.

Возмущённо гомонящая немчура выперлась из мастерской к своим сопровождающим, а я призадумался.

— Нет, Бейго! — резко бросила Света псу.

— Это вы о чём?

— Да о хулиганстве в мастерской, Жор, — отмахнулась Светка.

— Ладно. Свет, они нам неприятностей причинить могут? — уточнил я. — Как бюрократы в Собинке?

— Нет, Жора, — задумавшись, выдала вердикт Светка. — Не давать чинить и продавать твои работы вне торгового района — могут. Ну ещё слухи распустить. Но в чём ты прав — советский ГОСТ никакие слухи не отменяют. А техником тебе сейчас работать смысла нет. Даже если Поликарпыч нас пошлёт…

— Только не пошлёт, раньше рыболовного сезона, — закончил светкину мысль я под её кивки. — А чего они хотели-то?

— Как что? Орднунг, — фыркнула Светка. — Ну и привыкли, что все им в рот смотрят. Ты видел, какие рожи у них стали, когда сказал, что скорее сам их учить будешь? — хихикнула она.

— Ну да, занятные морды были, — поддержал смешок я.

Но смех смехом, а к выезду мы были готовы. И на следующий день вывел я Вездетанк из мастерской. Светка сидела за пультом управления огнём — в целом, Мопс показал свою вменяемость и прочие положительные качества. Но лучше первое время перепроверять: окажется непредусмотренный сбой какой, и устроит он лазерными башенками похохотать всем окружающим. Только не смешно от таких перспектив почему-то.

Но никаких аварий не случилось: из Сталедара выехали спокойно, проехали ту же защитную полосу. В этот раз меня в больничку не посылали, а просто махнули рукой, даже смотрели с интересом.

— Слухи ходят, Жора. Думаю, немцы из-за них и пришли, в том числе. Не только попробовать тебя в их “орднунг” встроить, но и окончательно разобраться, откуда у нас оборудование, — озвучила Светка на мой озвученный интерес. — Факт выезда Вездетанка отмечен, не скроешь. Но нам это, скорее, выгодно: пропадают вопросы, откуда у нас оборудование. Если всплывёт, что техника с Дюрера…

— Да, неловко может получиться, — признал я. — Мы, конечно, не украли, но…

— Вот в том-то и дело, что “но”, — согласилась Света. — Так, как сейчас — спокойнее.

— Факт, — согласно кивнул я.

И покатили мы потихоньку по утопающему в снегу шоссе. Его никто не чистил, потому что зимой никто толком и не ездил. Но здоровенные колёса и высокий клиренс Вездетанка на паруметровые сугробы покашливали.

А вообще — заснеженная тайга была чертовски красивой. И даже создавала этакое ощущение новогодней сказки, чисто в ощущениях. Отвлекаться особо на красоты, конечно, не стоило: мы не на прогулке, как-никак. Но и не отметить красоту пейзажа не выходило.

В общем, едем себе потихонечку. Мопс обстановку мониторит, мы поглядываем по сторонам, Бейго свои наглые хасячьи глаза на обзорный дисплей щурит, разглядывает. И тут, слова худого не говоря (а хорошего хрен дождёшься, как и вообще слова!), через дорогу пренаглым образом топает свинья. Здоровенная, толстая, мало что не по брюхо в сугроб проваливается.

— Потенциально враждебная форма жизни, не представляющая непосредственной опасности, — отрапортовал Мопс. — Запрашиваю разрешение на уничтожение, товарищ Жора.

— Отбой, пусть идёт, — отмахнулся я.

Ну… если уж быть совсем честным, то при всём своём непроходимом свинстве, во Дворце Спорта хрюны меня именно отпустили. Шансы отмахаться от орды пятачков были, но крайне небольшие. Прямо совсем мизер. И я для себя принял по отношению к этим свинотам такую моральную модель: пока они не свинствуют, человеков не трогают, пусть живут себе спокойно. Они, конечно, полноценно не разумны, цивилизацию или что-то такое не создадут. Вообще, есть хорошая схема, которую я припомнил, определяющая разумный труд. Неважно, коллективный или нет. Например, у обезьян обезьянышей… учат. Опыт передают. И орудиями труда они пользуются, не на рефлексах, а на соображалке.

Но они неразумны, и их деятельность — не разумный труд. Потому что они пользуюся природой. Палку или камень они поднимают, а не делают. И такие палки и камни каждый следующий макак или шимпанзе берёт новый. И по наследству они их не передают.

То есть, они используют окружающую среду, как она есть. И если в этой окружающей среде есть изготовленное человеком орудие — обезьян его использует. Но вот МЕНЯТЬ окружающую среду под себя, создавать орудия труда приматы не могут. Какие-то элементы есть, но не более. То есть, работать на печатной машинке макак какой сможет. А сделать её — никак.