Но я не имела права думать о Роахе и продолжала размышлять, мечась по комнате, словно загнанный зверь. Если внезапно пропаду, то подвергну опасности Тавра и всех своих близких. Девушек из храма Кровавой богини могут взять под стражу, а то и пытать станут, чтобы выдали моего местоположение. А родители…

Решение пришло с холодной ясностью. Лучше, если меня посчитают мертвой. Никто не подумает о пропаже, если решат, что я мертва. Теренис не узнает, что мы с принцем поженились, и будет уверен, что меня в любом случае уничтожила Кровавая клятва. Нужно поговорить с принцем, у него в арсенале есть несколько фокусов, которые заставят всех поверить в мою безвременную кончину. Схватив со стола лист бумаги и пишущее перо, писала предсмертную записку, даже не пытаясь привести в порядок сумбурные мысли:

Решив, что получилось вполне пристойно, сложила письмо пополам, оставила в центре стола и принялась спешно собираться. Многого брать нельзя. В старую сумку кинула украшения, пару платьев, нижнее белье. Полезла за кровать в поисках тетради с записями уроков Гораны, и мое сердце пропустило удар.

Тетради на месте не оказалось. Поискала взглядом куклу, что подарила мне маленькая ведьма. Место на книжной полке, где она восседала, тоже опустело. В дверь настойчиво постучали. Наверное, Алексис. Ищет меня, чтобы поделиться результатами экзамена.

— Я занята, минутку, — крикнула, продолжая перерывать комнату в надежде, что просто положила тетрадь в другое место.

В дверь забарабанили с новой силой.

— Откройте дверь! Именем императора Терениса! — Мужской голос по ту сторону был незнаком.

Выглянула в окно. Выпрыгнуть со второго этажа — плевое дело. Сумка уже висела на плече, но за ту секунду, что я провозилась со шпингалетом на раме, дверь выбили, и на пороге возникли двое мужчин.

— Мари из клана Синего огня, вы обвиняетесь в занятии ведьмовством. Попытка побега будет расценена как признание вины и подвергнет вашу семью и близких допросу и заключению в темницу. — Высокий седой мужчина с крупными чертами лица говорил со спокойным достоинством, будто повторял эту речь не в первый раз.

Я замерла перед открытым окном, не в силах пуститься в бега. Поздно. Теперь уже слишком поздно. Позволила сковать руки за спиной и изъять оружие. Кольца они тоже сняли, как и браслет, болтавшийся на запястье. Я корила себя за то, что надела его на экзамен. Седые брови старшего из стражников поползли вверх — узнал символы на браслете.

— Мне очень жаль, — сказал он с тяжелым вздохом. — Вы будете доставлены во дворец. Император желает самостоятельно допросить вас. Не делайте глупостей, вас уже ничто не спасет, но ваша семья еще может обойтись малой кровью.

Послушно шла между мужчинами. «Фрейлины» во всеоружии выскочили в коридор, но я приказала им отступить.

— Что происходит? — Шара стояла, замотанная в полотенце и с мечом, скорее всего, принимала ванну, когда меня сковали.

— Найдите принца или Роаха. Они должны вас защитить. — О себе я уже не думала.

Пока была на экзамене, кто-то обыскал комнату. И это был не Роах, значит, Теренис доверял графу меньше, чем мы рассчитывали. Шедший позади стражник грубо толкнул меня в спину. Мы пересекли территорию академии, направляясь к воротам, у которых стояла зарешеченная карета, полагавшаяся преступникам из благородных.

— Какого… ее увозят! — сыпля отборными ругательствами, из учебного корпуса выбежал Роман.

Седой стражник со вздохом повторил:

— Мари из клана Синего огня обвиняется в занятиях ведьмовством. Она отправляется во дворец, где император решит ее дальнейшую судьбу.

— Я еду с ней. Не позволю, чтобы ее судили без свидетелей!

Роман преградил страже путь, мои конвоиры обнажили мечи. Друг позеленел, земля под ногами затряслась. К нам уже бежал Самар, поправляя очки и воинственно крича на ходу:

— По закону 347 о судебной процедуре не допускается наказания без суда, следствия и свидетелей. Роман, сын Родрика Золотого, имеет право выступить как защитник обвиняемой или свидетель, этот закон не в силах нарушить никто, даже император.

Опешившая охрана уставилась на моих друзей, посмевших встать у них на пути, переводя взгляд с одного на другого. А между тем и другие студенты выскочили из корпуса академии. Почти все были представителями благородных фамилий и как один вопили:

— Произвол!

— Отстаньте от нашей Маримар!

— Император не имеет права!

Со многими из них я ни разу в жизни не разговаривала, иных и вовсе считала врагами, но студенты вышли вперед, к ним подтягивались преподаватели.

— Это акт неповиновения приказу императора! — скрипел седой страж.

— Видимо, старикан совсем спятил, раз пытается сжечь Маримар на костре. Дураку известно, ведьм в империи не осталось, — раздался голос Эльдара.

Молча взмолилась, чтобы его кто-нибудь утихомирил, — подобные слова могли привести к казни на плахе. Да и все они рисковали. Я сделала шаг вперед — стража, испугавшись воинственно настроенной толпы, перестала меня удерживать.

— Друзья! — воскликнула, ощущая, что каждое слово будет иметь вес, невзирая на то, что я не собиралась использовать магию голоса. — Не волнуйтесь за меня. Это недопонимание разрешится, и уже вечером я вернусь в академию. Я не дам причинить себе вред без суда и следствия. Роман, Самар — согласитесь ли вы выступить свидетелями защиты?

Парни кивнули. Толпа осталась стоять. По коже прошелся холодный ветер, и рядом со мной приземлился граф.

— Расходимся! — приказал он.

Мы переглянулись, во взглядах сквозила одинаковая тревога. Если о сегодняшнем событии станет известно, Теренис может обвинить в измене всех присутствующих, и ректор не сможет их защитить.

Студенты послушались, Роман отошел от стражей и встал рядом со мной, к нам присоединился Самар. Роах возглавлял процессию. Под конвоем направляясь во дворец, осознала, что друзья подарили мне возможность побороться за свою жизнь.

* * *

Теренис восседал на троне, рядом пристроилась Аназис в пышном голубом платье. Церемония их бракосочетания была назначена на следующую неделю. Помимо них, Тавра и Артура в зале находились стража и палач, а это означало, что император не намеревался тратить время на справедливый суд. Глаза принца были расширены от ужаса. Возможно ли, что Теренис собирался выдвинуть обвинения и сыну? В широкие окна лился алый свет закатного солнца. Я смотрела перед собой и задавалась вопросом: как могла моя ошибка привести к столь чудовищным событиям?