Силой мысли создавая водный клинок, почувствовала, как закипает кровь в венах. Боль была такой, что я закричала, чувствуя во рту вкус собственной крови, ослепнув и оглохнув от боли. Кричала, не слыша своего голоса, который далеко за пределами тронного зала заставлял придворных в страхе бежать прочь.

Внезапно сквозь пелену страданий на меня нахлынуло чувство умиротворения и спокойствия, словно кто-то родной был рядом.

Пришла в себя, стоя на коленях. Видимо, Теренис отвлекся, потерял концентрацию. Чьи-то руки прикоснулись ко мне, наполняя самой жизнью, и зрение прояснилось. Первое, что я увидела, — нагло улыбающаяся рыжая морда.

— Я же говорил, что бессмертен.

Друг, потирая шею, побежал на помощь Тавру, который бормотал что-то сквозь зубы, а я уставилась на Терениса и чак-чо.

«Ты опоздала на наше занятие», — раздался укоризненный голос зверя в моей голове, в то время как сам он обходил императора по кругу, то приближаясь, то отдаляясь от него.

Теренис рассмеялся.

— Наконец-то! — воскликнул он. — Наконец ты посчитал меня достойным и пришел ко мне!

Император протянул руку, но зверь отступил, нервно дергая хвостом, что не предвещало ничего хорошего.

— Маг обретет силу великую после того, как пройдет испытания суровые, — процитировал старик, он был счастлив как ребенок, получивший желаемое. Периодически бросал взгляды на истекающего кровью Тавра и явно подумывал о том, чтобы добить его.

«Ты не проходил испытания. Ты был испытанием».

Голос чак-чо был слышен не только мне. Все находившиеся в зале внимательно посмотрели на огромного черного зверя. Первой опомнилась Аназис:

— Теренис, беги! — закричала она, только было поздно.

Молнией метнувшись к императору, зверь перегрыз ему горло. Темно-алая кровь густым потоком полилась на мраморный пол. Затухающие глаза Терениса с удивлением уставились на пропитанный кровью золотой кафтан, затем на зверя с окровавленной мордой. Он умирал, осознавая, что ему никогда не было предначертано стать великим правителем.

— Ты! — кричала Аназис склонившемуся около Тавра Роману. — Ты элементаль! Помоги ему! Помоги своему императору. Артур! Это измена, их нужно взять под стражу.

Стражники, вставшие с пола, неловко подняли оружие. Одного взгляда Роаха хватило, чтобы они его опустили. Палач так вообще предпочел испариться в пылу схватки. Чак-чо подобрался ко мне, окровавленной мордой потерся о платье. Роах сделал шаг, и присутствующие как один с надеждой воззрились на него, но граф встал на одно колено перед Тавром и возвестил:

— Император умер! Да здравствует император!

Это была стандартная фраза признания нового монарха, правда, обычно старый не находился при этом рядом, испуская последние вздохи. И пусть принц был бледен и в руках целителя, он улыбнулся. Наши взгляды встретились, в его читались победный восторг и любовь. Слабо улыбнулась в ответ, повернулась к графу. Он только что потерял хозяина, но в его взгляде сквозило поражение, потому что он должен был вот-вот принять нового. И тогда я поняла, что должна сделать. Подбежала к телу Терениса, чтобы беспардонно пошарить в его карманах. Ко мне кинулись стенающая Аназис и ее мерзкий братец, и я гаркнула:

— Не мешайте мне!

Руки все еще были сцеплены, но я смогла переместить их оковами вперед и на тонкой цепочке на шее Терениса нашла то, что искала — ключи от тайника с заветными договорами. Выбежала из зала, чувствуя, как несколько пар глаз провожают меня, и понеслась наверх, туда, где Теренис хранил Кровавые договоры, сковывающие поколения аристократии. Несколько стражников пытались преградить путь — еще бы, простоволосая, с окровавленными руками, сцепленными наручниками. Однако у них ничего не вышло, бесполезно спорить с магией голоса.

Заветный сундук, обитый позеленевшим металлом, открывала так быстро, как могла. Руки тряслись. Нужный договор лежал на самом виду.

— Я подарю тебе свободу, — шептала, тем же ключом нанося порезы на руку.

Хватило крохотной ранки, чтобы вызвать достаточно крови и залить ей весь текст договора императорской фамилии с кланом Ледяного ветра. Пергамент вспыхнул в руках, краски выцвели в мгновение ока. Но я не была уверена в успехе, пока не услышала смех. Громкий хохот, что сотрясал весь дворец. Бросила договор обратно в сундук, закрыла его, и тут же в кабинет влетел Роах. Его кожа приобрела синеватый оттенок, как обычно бывало, когда он находился во власти стихии.

— Ты освободила меня! — кричал он. Казалось, его разорвет на части от счастья. — Ты освободила весь клан!

Граф рухнул передо мной на колени и принялся целовать мои. Я только кивала, неловко касаясь его волос грязными от крови руками.

— Мари из клана Синего огня, я присягаю тебе на верность. Я буду твоим мечом, твоим щитом и твоей опорой. Я делаю это не по принуждению, а по любви.

Роах стремительно подхватил меня на руки и закружил в воздухе.

— Мне нужно возвращаться, — выдохнула, хотя очень не хотелось снова видеть тело Терениса. — Принц ждет меня.

Граф замер, словно вспомнив о чем-то неприятном.

— Тавр… — Роах поставил меня на пол. Поправил свой мундир и превратился в ледяную статую. — Если позволишь, я отведу тебя к нему. — В каждом его слове сквозила горечь. — Котенок, скажи честно. Ты любишь его? — Он взял мою руку и поднес к лицу, наслаждаясь прикосновением, его не смущали грязные пальцы, оставляющие следы на коже.

Меньше всего мне сейчас хотелось говорить о чувствах, но пришлось ответить:

— Если я понимаю, что такое любовь, то да.

— Тогда почему ты освободила меня? — Граф смотрел так, словно от ответа зависела его жизнь. — Почему оставила Тавра и побежала за договором?

— Ему ничего не угрожает, с ним Роман. А я не смогла бы спокойно жить, зная о несправедливости к тебе и клану Ледяного ветра.

Руки графа безвольно опустились.

— Несправедливость… В этой жизни чертовски много несправедливости. — Его глаза смотрели куда угодно, только не на меня. — Что ж, Маримар, позволь отвести тебя к жениху. А потом, если не возражаешь, я бы хотел полетать, как свободная птица, которой стал благодаря тебе.

Растянула губы в неискренней улыбке. Роах не казался счастливым. Он выглядел даже более несчастным, чем когда-либо. Мы вернулись в тронный зал, тело императора уже унесли, Тавр раздавал распоряжения, но как-то отстраненно, все еще не оправившись от шока. Физически он полностью исцелился, но души магия земли лечить не способна. Чак-чо вертелся у его ног, как домашний кот, вызывая восхищение придворных. Никого не смутило, что эта милая зверушка только что разорвала горло старому императору.

Чак-чо — зверь легендарный и неприкосновенный, единственный, для кого подобный поступок мог остаться безнаказанным. Нам говорил об этом библиотекарь, которого отыскал Самар и уговорил принести свод древних законов. А замашки помолодевшего императора в последнее время вызывали немало недовольства — одно дело, терпеть капризы умирающего, а другое — вдруг осознать, что умирать старик не собирается еще долго.