сбежавшей дочери и воспитаннику, и грузная фигура в испещренном золотом камзоле, не переставая бубнить, повернула за угол.

Я аккуратно стряхнула с ног бальные туфельки, и в одних чулках ступая по ледяным полам, неслышно последовала за ним.

В нешироком и довольно низком тайном коридоре герцог Гардеро казался особенно огромным. Регент заметно прихрамывал, похоже, рвущийся на свободу король лягался не хуже моего Скотины.

— Стража! Эй, стража! — наклоняясь над торчащей из стены переговорной трубкой, во всю силу легких заорал герцог. Его зычный голос отозвался гулким усиленным эхом. — Ко мне! Быстро сюда!

Мгновение было тихо, а потом со стороны донесся быстрый топот приближающихся шагов и лязг оружия. Регент довольно кивнул, рявкнул:

— Пошевеливайтесь! — и торопливо заковылял дальше, не переставая бормотать. — В этот раз я Вальеро не упущу! — герцог дохромал до двери в конце потайного коридора и потянулся к ручке. — Надо же, выжил, прятался где-то… Вылез только зря… Если, конечно, это в самом деле он…

Шаги стремительно приблизились, прямо за спиной у регента из бокового ответвления вынырнул высокий сухопарый мужчина в дорогом, хоть и несколько старомодном сером с серебром камзоле и…

— Это в самом деле я. — сказал звучный мужской голос.

Сухопарый на миг словно приник у спине регент. Сверкнула сталь… Герцог запрокинул голову и изо рта его вырвался то ли хрип, то ли вой…

Сухопарый протянул руку, распахнул дверь, втолкнул герцога внутрь… и сам шагнул следом. Дверь начала медленно закрываться у него за спиной…

Я рванулась вперед. Скользя в гладких шелковых чулках, пронеслась коридором, рванула единственную дверь…

Посреди буфетной, между полок на гнутых ножках, забитых явно старой и не слишком ценной посудой, лежал герцог Гардеро. На боку роскошного камзола медленно расплывалось кровавое пятно, глаза были закрыты, и лишь хриплое дыхание выдавало, что регент еще жив.

Над бесчувственный телом, легко поигрывая длинным ножом, который так любят чащобные сборщики… да что там, поигрывая моим длинным ножом… возвышался сухопарый пожилой сьер.

Пару мгновений я смотрела в обтянутую серым с серебром камзолом спину.

А потом тихо спросила:

— Что ты делаешь, дядюшка Хэмиш?

— Знала бы ты, моя дорогая девочка, как мне надоело это крестьянское прозвище. — оглядываясь на меня через плечо, пожаловался мой старый грум. — Можешь и дальше звать меня дядюшкой, если хочешь… Но только дядюшкой Хэммюэлем. Ну или если угодно — монсьером-герцогом Вальеро.

Глава 29. Очень старые знакомые

— Заходи, девочка, не стой в дверях. — скомандовал дядюшка Хэмиш… Хэммюэль…

Герцог Вальеро, убийца моих родителей. Восемь лет скрывавшийся от врагов в моем поместье. В моем доме. Да что там, он ведь порой и спал в соседней комнате, а уж во время моих вылазок в Чащу нас с этим чудовищем и вовсе разделял только ночной костер.

— Нет, я… пожалуй, пойду… — я попятилась.

Меня с силой толкнули в спину, и я влетела в буфетную головой вперед.

Хэмиш… Герцог Вальеро поймал меня, не дав свалиться на раненного Гардеро — так он ловил, когда я падала со скакуна. Прямо в подставленные им руки.

— Аккуратнее, малышка. — тоже привычно сказал он, помогая мне выпрямиться и одергивая платье. — Постой пока тут… — меня задвинули в угол между буфетом и стеной. — А ты заходи.

Я вскинула голову, чтобы увидеть того, кто подтолкнул меня навстречу давнему врагу.

Камилла Дезирон, в аккуратном, без единой складки платье, и с прической, из которой так и не выбилось ни одного волоска, шагнула внутрь и бесшумно притворила за собой дверь.

— Забавно наблюдать за встречей… старых подруг. — осклабился Хэмиш… Вальеро. — Но кто бы мог подумать, что из помоечной Крыски удастся воспитать безупречную сьёретту! Никогда не подозревал в старом Дезироне таких наставнических талантов.

Камилла не дрогнула, ответив ему совершенно невозмутимым взглядом.

— Браво, браво! Право же, дорогая девочка, мне даже слегка неловко — признай, тебе далеко до воспитания и выдержки бывшей отброски. — повернулся ко мне герцог.

— Хорошее подражание всегда кажется лучше подлинника. Мне просто не нужно прикидываться сьёреттой, чтобы ею быть. — равнодушно ответила я.

Глаза Камиллы потемнели, как вечернее небо, в глубине их мелькнула злая искра.

Пристально наблюдавший за нами обеими Вальеро мягко рассмеялся.

— Беру свои слова обратно, милая Ливви — в нынешних обстоятельствах держишься ты превосходно! — он наклонился к самому моему лицу, словно выискивая малейшие проблески слабости. — Наверное, ужасно понять, что тебя долгие годы обманывали и использовали? Отбросы, которым ты так хотела подарить лучшую жизнь, привели в твой дом злейшего врага. — он коротко рассмеялся. — Хотя признай, я честно пытался спасти твоего маленького грязного дружка… как его, Мартина? Из-за него я хожу с этим украшением. — он коснулся тянущегося от виска до подбородка толстого уродливого шрама. — Вы ведь мне тогда и капли средств на себя потратить не позволили — все ушло на мелкого отброса! Даже слегка обидно — столько усилий, а неблагодарный мальчишка все равно подох.

— Я думала… вы просто дворянин… который прячется от погромов… — я облизнула пересохшие губы.

— А разве нет? Я — дворянин, и я спрятался от погромов там, где меня никто не стал бы искать. Рядом с младшей графиней Редон, чьих родителей я приговорил к смертной казни! За заговор в пользу герцога Гардеро. Чудесно же он отплатил дочери своих верных соратников, лишив вас почти всех источников доходов. — Вальеро зашелся сухим, как старые осенние листья, смехом. — Пока я из твоего дома готовил свое возвращение — с помощью твоих же старых приятелей. Входи, мальчик мой, я же слышу, как ты там топчешься! — повысил он голос.

Дверь открылась и внутрь слегка смущенно протиснулся мастер Монро-средний. От соседства с его могучей фигурой в буфетной мгновенно стало тесно.

— Ты хоть узнала дружка Пырю? — усмехнулся Вальеро, явно радуясь тем усилиям, что я прилагала, чтобы сохранить самообладание. — Ты ведь даже не интересовалась, куда он делся тогда, восемь лет назад. А ведь у этого едва умеющего считать, вечно голодного отброса оказался удивительный талант в обращении с деньгами! Мальчишка сумел удачно вложить те немногие средства, что мне удалось спасти — как раз хватило профинансировать все наше нынешнее предприятие! — похвалил он тем же тоном, каким обычно хвалил старого гончака, принесшего подстреленную дичь.

Мастер Монро… Пыря… закраснелся и гулким басом пробубнил:

— Не так уж там и мало было, монсьер-герцог.

— Для отброса — конечно. — отрезал Вальеро, бросая на своего финансиста презрительный взгляд.

— Восемь лет я был рядом с тобой, девочка, восемь лет подсаживал тебя в седло… и каждый раз держал в руках твою жизнь! Одно