Его поцелуи были жаркими, руки настойчивыми, и я уже всерьезрассматривала возможность отдаться ему прямо здесь, чтобы скрепить нашувзаимную симпатию. Вдруг в коридоре раздались шаги, я поспешно отстранилась,поправила прическу и бухнулась в кресло. Как раз в этот момент дверьраспахнулась и вошел Громов. «Ох как некстати», — подумала я, потому чтодураку ясно: сообрази он, что у нас с Димкой наметилось полное взаимопонимание,со злости вполне может переметнуться к Марату, а зачем мне плодить врагов?

По этой причине я горько зарыдала.

— Что случилось? — тревожно спросил Громов,попеременно глядя то на меня, то на Димку. Тот стоял взъерошенный инедовольный, но ответил охотно:

— Марат спятил. Он считает, что Аня имеет отношение кограблению.

— С какой стати он так решил? — насторожилсяГромов.

— Говорю, спятил. Нес какую-то чушь. Я даже ничего непонял.

Громов подошел, возложил мне руку на плечо и заявил:

— Я с ним поговорю.

— Он просто цепляется к ней из-за того, что она огрелаего ящиком.

— Серьезно? — Громов, выслушав мой рассказ,необыкновенно развеселился.

Тут дверь вновь распахнулась, и появился Марат.

Увидев, что мы представляем колоритную композицию, он злофыркнул и насмешливо произнес:

— Утешители, мать вашу. Интересно, как вы ее делитьдумаете? А ведь есть еще и Гришка. Помнится, она за него замуж собиралась. Илиуже нет? Чего молчишь, ангелочек?

— Что ты к ней пристал? — рассвирепелДимка. — Самому неймется?

Марат вроде бы поперхнулся, но ответил спокойно:

— Так, чувствую, она неплохо поработала. Мозги у обоихнабекрень.

— Ты о своих мозгах думай, ищешь деньги — ищи, а ее нетрогай, по крайней мере до тех пор, пока не накопаешь чего-нибудьсущественного.

Зря Громов это сказал, мне опять стало худо, и я всплакнулаеще разок, правда, аккуратно, чтобы тушь не потекла.

— Я думал, что ты соображаешь лучше, чем твойдружок, — не угомонился Марат. Похоже, на мои слезы ему наплевать и начужие увещевания тоже. — Идиоту ясно, она не просто так здесь вертится.

— И вовсе я не верчусь, — возмутилась я. — Ямогу даже не заглядывать в эту часть города, стоит лишь сказать, и ни с кем извас не встречаться, чтоб вы не думали всяких гадостей.

— По мне, так хоть живи здесь, — ответил Громов,гневно глядя на Марата. — Ты злишься на девчонку из-за того, что онаогрела тебя ящиком.

Марат закатил глаза и покачал головой, демонстрируяудивление чужой бестолковостью.

— Это я уже слышал. Тебя она огрела бутылкой.

Жаль, что это не пошло тебе на пользу.

Я замерла от ужаса и приготовилась реветь по-настоящему.

— Меня? — растерялся Громов.

— Тебя, тебя. Шлюха в «Лотосе» — это ваш любимыйангелочек.

Димка изумленно моргал, а Громов открыл рот, глядя на меня ссовершенно глупым видом.

— Этого не может быть, — пробормотал он,пристально вглядываясь в меня. Я хотела подтвердить, мол, не может, но тутвспомнила про «БМВ», который, если верить Сашуне, сопровождал меня. Я сжалаплаточек в кулачке и прошептала:

— Я ведь тогда не знала, что это ты. И оченьиспугалась. Я даже не помню, как это вышло.

— Врешь, ангелочек. Ты туда притащилась с одной целью —познакомиться с этим доверчивым… дядей, — с трудом нашел Марат нужноеслово.

— Сам ты врешь, — не выдержала я, вскакивая сместа. — Я просто ждала Сашуню, вот и все.

— А чего так вырядилась?

— Не твое дело. Одеваюсь, как хочу. И вообще… — Ябросилась к двери, очень боясь, что меня схватят и устроят допрос спристрастием. — Не смей говорить мне гадости, — заверещала я,достигнув двери, с бог знает откуда взявшейся отвагой и уж совсем не к местудобавила:

— Ненавижу тебя. — После чего бросилась вон изказино, ожидая, что непременно догонят.

Щеки мои пылали, а я без конца бормотала:

— Дура, идиотка, самая настоящая дура.

Я остановила такси и всю дорогу сокрушалась сердцем и кусалагубы. Хотелось немедленно покинуть город. Нет, страну. Я не хочу иметь ничегообщего с этими бандитами.

Лерка бродила по квартире в своем привычном обличье.

— Ты чего так рано? — спросила она, судовольствием уплетая банан.

— Я вас оставляю. Можешь жить в моей квартире, пока невоскреснешь, а мне пора.

— Куда? — нахмурилась Лерка, аппетит у нее тут жепропал, чему я порадовалась.

— К маме. Мы давно не виделись…

— А как же банк? Неужто тебе не интересно, что вячейке?

Я вздохнула и рухнула в кресло.

— Интересно, даже очень. Но я не хочу дожидаться тогосчастливого момента, когда мне свернут шею.

— Опять ты за старое, — поскучнела Лерка. —Кто тебе шею свернет и с какой стати?

Пришлось поведать ей о событиях дня, хотя делать этого я несобиралась. Ясно было, что Лерка все перевернет по-своему, а дискутировать мнене хотелось, хотелось оказаться в безопасности.

Появление Марата произвело на Лерку тягостное впечатление.

— Так этот сукин сын здесь? — поморщилась она.

— Вы знакомы?

— Ага. И ты его ящиком? Ох как нехорошо. И он ищетденьги? Что-то у меня живот прихватило, пойду посижу, подумаю.

Лерка отправилась в туалет, а я начала крутиться возледвери.

— Что он за тип? — спросила я, хотя какое мне доэтого дело, раз я уезжаю к маме?

— Скверный, — ответила Лерка. — Но ты особоне томись. Если тебя отпустили, значит, ничего существенного у него против тебянет. Так, одни догадки.

Тут дверь неожиданно распахнулась, и Лерка точно фурия,вылетела из туалета.

— Ну-ка еще раз и в деталях.

Пришлось повторить рассказ, попутно отвечая намногочисленные Леркины вопросы.

— Так и сказала — «я тебя ненавижу»? Хороший ход.Умница, дай поцелую. — Она смачно расцеловала меня и почесала затылок,свой, естественно.

— Чего хорошего? — не поняла я.