— Пусть Элла придёт и заставит нас это сделать, — бросил Ивар, развернулся и ушёл, не дожидаясь ответа.

— Да будет так, — сказал Херебрюхт.

— Сегодня священный день! — воскликнул один из сопровождающих его священников, скособоченный и горбатый. — Вход Господень в Иерусалим! И король Элла, как и Господь наш Иисус Христос, войдёт в город истинным царём!

Они развернулись и уехали, сопровождаемые жестокими насмешками, свистом и улюлюканьем. В город-то Элла войдёт, а вот выйти из него живым уже не сможет. Скоро всё начнётся.

В лагере саксов началось движение, воины выходили и вставали в строй, но не для того, чтобы пойти в атаку, а для богослужения и причастия. Священники ходили чёрными воронами по полю, благословляя саксов на битву, а мы наблюдали за всем этим с городских стен.

Саксы не просто причащались, они напивались допьяна, чтобы вселить в себя хоть немного храбрости. Даже в священный день, с благословением и осознанием того, что им предстоит сражаться за правое дело, они боялись.

Среди норманнов некоторые тоже пили перед боем, но никто не стремился нажраться до беспамятства. Лишь немного разгорячить кровь.

И очень скоро на краю саксонского лагеря начали выстраиваться боевые порядки. Клин. Стена щитов. Скьялдборг.

Первыми шли самые храбрые и сильные воины, с головы до ног закованные в железо, призванные проламывать вражеский строй, рассекать его надвое. Те, кто умел и любил сражаться. Позади толпились самые робкие, ополченцы из фирда, готовые в любой момент развернуться и дать дёру. А сразу за ними катили таран из тяжёлого обтёсанного бревна, укрытый деревянной крышей.

Затрубил рог, саксы двинулись шагом, экономя силы для битвы, но с каждым шагом они грохотали оружием о собственные щиты, пытаясь внушить страх в наши сердца и посеять уверенность в своих. Многие кричали, вопили оскорбления и проклятия так, что слова долетали даже до стен.

Я дождался, пока задние ряды саксов доберутся до первой вешки, воткнутой прямо в землю высокой ивовой ветки.

— Заряжай, — приказал я. — Дистанция двести. По тарану не бить.

Олаф и Токи начали крутить ворот, в ложе онагра закинули камень, один из специально отобранных среди прочих.

— Бей, — сказал я.

Кьяртан выбил стопор уверенным ловким движением. Метательное плечо с размаху врезалось в укреплённую балку, отправляя снаряд в полёт, и мы, как завороженные, следили за его траекторией. Камень пролетел над головами первых рядов саксов, заставляя их пригибаться от страха, и рухнул точно на задние, собирая кровавую жатву. Разбежаться ополченцы не успели, построение оказалось слишком плотным, а паника — слишком сильной.

Заранее пристрелянные орудия — залог победы, и я пожалел, что не удосужился изобрести пушки и порох. Всего один залп картечи мог бы обеспечить нам решительную победу.

— Свистящие заряжай, — вновь приказал я.

Онагров у нас было всего три, но я полагал, что больше нам и не понадобится. Саксы либо дрогнут и побегут назад, либо доберутся до стен и мы будем драться уже по-старинке. После одного камня они не дрогнули. Просто пошли чуть быстрее, обходя раздавленных камнем соплеменников и ломая при этом строй. Они ещё не перешли на бег, но заметно ускорились.

— Дистанция сто пятьдесят, — сказал я. — Бей.

Стена задрожала от синхронного удара трёх онагров, камни снова полетели, вселяя ужас в сердца несчастных саксов оглушительным свистом. Пусть думают, что это вопят банши, сражающиеся на стороне демонов-норманнов. В цель попали только два снаряда, разбрасывая своих жертв переломанными куклами. Саксам приходилось подниматься вверх по склону, и камни ещё и продолжали катиться после падения, иной раз даже так находя себе цель.

Над полем вместо проклятий и оскорблений звучали крики раненых и просьбы о помощи, но армия Эллы упрямо шла вперёд, хоть я и видел, как некоторые ополченцы падают на ровном месте, притворяясь ранеными, чтобы не идти в битву.

Лучники открыли огонь, запели тетивы. Саксы прикрывались щитами, на которых теперь словно само собой вырастало белое оперение, но стрелы всё равно находили то одну, то другую цель.

— Всё, готовимся встречать, — громко произнёс я. — Все за мной!

— Бранд, ещё раз успеем! — возразил Кьяртан.

— Нет! За мной! — приказал я.

На близком расстоянии от онагров уже нет особого толку, дальше пусть работают лучники. А мы пойдём встречать дорогих гостей.

Саксы шли именно туда, куда было нужно, к воротам. Прямо в пасть к тигру.

Команда «Морского сокола» быстро спустилась со стены, занимая место среди остальных встречающих, на баррикадах за воротами. До рукопашной схватки могло и не дойти, если саксы окажутся недостаточно стойкими, но готовыми быть всё равно нужно, и мы ждали прибытия, нервно стискивая рукояти мечей, топоров и копий.

Для этой битвы я выбрал не Кровопийцу, в такой толчее с ним особо не разгуляешься, я сжимал рукоять тесака, которым можно было колоть из-под щита, как это делали римские легионеры. На баррикады, конечно, лучше бы взять копьё, но пусть копьём дерутся другие.

Приближения вражеского войска я теперь не видел, но зато отлично слышал крики из-за стены и треньканье тетив. Я посмотрел на людей вокруг.

Многие нервничали. Непросто остаться хладнокровным перед такой схваткой, и я видел, как часто моргает Токи, как шёпотом молится Кеолвульф, как играют желваки на изуродованном лице Кнута. У меня самого крутило кишки и холодели пальцы, словно бы я погрузил их в лёд, но я знал, что всё это пройдёт, как только мы окажемся лицом к лицу с врагом. Ожидание — тоже своего рода пытка. Особенно такое, долгое, томительное.

Наконец, крики подступающих саксов послышались прямо за воротами, они наконец-то подкатили таран. Сверху по ним стреляли из луков, бросали камни, но не слишком рьяно. Всё-таки нам было нужно, чтобы они прорвались за ворота, а не чтобы отступили в панике.

Первый удар тарана обрушился на старые ворота Йорвика, как горная лавина, гулким эхом прокатываясь по стенам и улицам. Ворота затрещали, но выдержали. Саксы подбадривали себя криками, сопровождая каждый удар тарана радостным воплем. Ворота им удалось проломить достаточно быстро, и они хлынули внутрь с бешеным рёвом, желая наконец дорваться до ненавистных врагов и отомстить за все обиды и потери.

Вот теперь-то на них и обрушился самый настоящий дождь из стрел, камней и метательных копий, находя беззащитные спины и затылки. Первые вошедшие саксы уткнулись в баррикаду, сзади их