Алиса отстранилась от Лина, пригладила волосы и, обойдя парня, направилась туда, где ярко горел костер. В последний миг Лин успел разглядеть, как нежно порозовели девичьи щеки. Он постоял немного, вдыхая терпкий воздух ночи.

– Иди к остальным, – хрипло сказала ему Юли. – Я хочу еще побыть здесь. С папой.

Возражать было бессмысленно. Лин чуял это в каждом слове, что через силу произнесла девочка. Потому он послушно кивнул и поспешил к Братьям, устроившимся вокруг костра.

– Кто нальет горячего пойла уставшему воину? – нарочито дурашливо спросил Лин, падая рядом с Алисой, как всегда спрашивал после возвращения с вылазок за Гряду.

Громкий раскатистый смех разнесся над оазисом. Они и вправду были дома.

***

Эалин неслась прочь от ущелья, закручиваясь в дымную спираль и надсадно воя. Давно уже ей не было так больно, как сейчас. Пока они вели Крылатых к Роще, она успела поверить в милость молодого Дерева.

Ей казалось таким верным, таким правильным завершение их бесполезных скитаний именно сейчас. Когда Вихри передали свою мудрость выжившим, когда помогли им пробраться сквозь песок и пепел к новой жизни.

Но Алан их не призвал. Мертвая тишина полнила головы, и с ней даже Корбун не совладал.

– Уходим, друзья, – сухо сказал он тогда замершим возле ущелья Вихрям и взвился к небесам.

Эалин проводила взглядом фигуры Вестников, скрывающихся в ущелье, и в первый раз пожалела, что ее рассыпавшаяся прахом плоть не способна на слезы. Она и не помнила, когда в последний раз плакала после Огня. Но сейчас ей хотелось выть раненой зверицей. За ее спиной нерешительно топтался Генрих.

– Они не виноваты.

– Я знаю, – постаралась ответить спокойно Эалин.

– Ты смотришь на них так, что даже мне жутко.

Женщина с трудом оторвала взгляд от широкой спины Сэма, замыкающего вереницу Крылатых.

– Прости. – Она помотала головой, прогоняя дурные мысли. – Просто я надеялась…

– И мы все… Но что это меняет?

Вопрос повис в воздухе, осязаемый и тяжелый.

– Если и ты поддалась сомнениям… – осторожно проговорил Генрих. – То за Матильдой нужно теперь следить. Как бы не натворила бед.

Эалин окинула взглядом засыпающую пустыню.

– Ты не видел, куда она полетела?

– На юг. Вместе с Газулом.

Стоящие совсем рядом, они не чувствовали тепла тел друг друга. Но тревога передалась мгновенно. Они превратились в Вихри и устремились туда, где скрылись их товарищи, несущие в себе груз злобы и ненависти. Опасные сами для себя.

– Они могли просто уйти подальше в пески, – шептала Эалин, зная, что Генрих услышит ее голос.

– Разворотить очередной лисий город?

– А может, и не лисий.

Перебрасываясь ничего не значащими фразами, они неслись, разглядывая следы, оставленные Вихрями на глади ночной пустыни. Когда узкая горная гряда разомкнулась под ними, обнажая сокрытый перевал, Эалин мягкой дугой ушла вниз и опустилась на рыхлый песчаный нанос; Генрих неслышно встал рядом.

Ночь была тихой, безветренной. Луна тускло светила сквозь тонкую пелену облаков, наполняя воздух особой, неживой силой, что была так близка Вихрям. Эалин осмотрелась, тропа впереди них уходила в сторону, петляя между склонами гор. Ущелье с оазисом находилось совсем рядом, в него вела одна из нескольких похожих друг на друга, словно они сестры, прогалин. Не отыскать, если не слышишь зова.

– Куда они могли подеваться? – задумчиво проговорил Генрих, рассматривая оборвавшийся след на песке.

– Здесь они приняли облик людей, – подсказала Эалин, низко склоняясь над землей, которую щедро покрывала холодная зола.

– Пешая прогулка под луной? Не слишком похоже на Матильду, тебе не кажется?

Эалин промолчала, прислушиваясь к ночной тишине. Что-то нарушало безмолвие – чуть уловимый шум, ритмичный и нарастающий с каждым мгновением. По безлюдной пустыне, напитанной мертвым светом луны, кто-то шел. И не один. Много тяжелых сапог с силой впечатывались в песок, словно многочисленный отряд шел в ногу.

– Варвары… – успела выдохнуть Эалин за мгновение до того, как нечеткое, багровое облако света появилось за поворотом перевала, удлиняя тени идущих.

Генрих запахнулся в плащ и тут же растаял в темноте. Эалин замерла на миг, надеясь, что и топот, и отсвет огня лишь почудились ей, но в воздухе отчетливо запахло немытыми телами и дымным чадом факелов. Женщина втянула этот смрад в себя, покрываясь сотней мурашек, что побежали по мертвой коже стремительной волной, и отпустила человеческий облик, обращаясь порывом ветра.

Воины прошли мимо них с Газулом, звеня оружием, злобно покрикивая на отстающих. Их тяжелые сапоги уверенно подминали под себя тропу, а от разгоряченных тел, покрытых темной вязью татуировок, шел пар. Гортанные окрики разрывали тишину ночи, заставляя Эалин морщиться и вздрагивать. Было в этих звуках что-то страшно знакомое, дурное, приведшее однажды к большой беде.

Да и сам отряд казался ей слишком уверенно идущим сквозь тьму. Наполненным странной силой. Будто кто-то вел их.

– Вожак. Погляди, на нем длань, – прошептал Генрих так, чтобы только Эалин различила его голос.

Впереди остальных и правда шел воин, его лоб покрывал отпечаток ладони, засохшая кровь стягивала кожу мужчины, когда тот яростно вдыхал ночной воздух перебитым носом.

– Правитель? – спросила Эалин, сама зная ответ.

– Нужно предупредить остальных, – отозвался Генрих.

Он вернул себе человеческий облик, как только последний воин из пары дюжин скрылся за поворотом.

– Думаешь, они найдут оазис? Он ведь скрыт в ущелье… Столько лет никто не нарушал его покой, отчего именно сейчас? – растерянно проговорила Эалин.

– Это паук ведет их. Мы должны отыскать Корбуна.

***

Алиса расслабленно вытянула ноги, чтобы они оказались поближе к огню. Костер потрескивал, питаясь тонкими паутинками розжига, который так запасливо хранила в рюкзаке Сильвия именно для такого вечера. Огонь, полная бутылка грибной настойки, ароматная похлебка и неспешный разговор. Все так, как было сотни раз до. Общий костер Братства, что спасал Крылатых от хандры и печалей. Что делал их едиными, родными, надежными.

Алисе казалось, обернись она – и увидит все Крылатое воинство, мирно сидящее у огня. Даже Томаса, приходившего к ним иногда, но упрямо державшегося в стороне от общего веселья.

Одно только журчание ручейка мешало представить ей Город, обнимающий их своими стенами. Бегущая вода словно напоминала, что за день настал. Куда добрались они, преодолев страх, боль и потери. И от этого у нее щемило грудь.

Крылатая откинулась назад, опираясь спиной на мягкие бока походной сумки, и закрыла глаза, прислушиваясь к вспыхнувшему спору, вмешиваться в который ей совсем не хотелось.