Группа Дара доставила тактические носилки в госпиталь и гуманитарку для бойцов. Накануне встретились с Эдуардом Басуриным, решили проблему аккредитации, на ночь перебрались в Макеевку. Конечно, выбор не самый лучший — город беспокойный, хотя «тихих» городов на Донбассе нет. Одно название, что спали — и с вечера, и ночью, и утром всё шли и шли «подарки» Зеленского, работала ПВО, в ответ «отсыпали» наши. Спозаранку созвонились, уточнили место встречи, скорректировали время.

Впрочем, о работе группы они расскажут сами, а пока о тактических носилках, разработанных заводом Сергея Евгеньевича Волосатых. Мы опробовали их перед отъездом: в роли раненого — Дар, мы эвакуаторы. Все довольны — носилки функциональны. Осталось проверить их в деле. Кто знал, что спустя трое суток на демонстрационном экземпляре носилок те же самые «эвакуаторы» будут вытаскивать раненого бойца. Но об этом отдельный рассказ.

6

Итак, шли вторые сутки нашего пребывания на Донбассе. Между группами почти три сотни вёрст. На предельной скорости мчимся «на соединение» — отныне нам работать вместе, но всё равно опоздали на два часа: задержались сначала в госпитале, а потом в Шахтёрске: там наши сбили украинскую «сушку», поэтому точку встречи пришлось изменить на Докучаевск. У нас луганская симка, у них — донецкая, поэтому связи нет, а рацию мы умудрились «посадить» — по неосторожности осталась включенной и разрядилась.

В Докучаевске живёт замечательный писатель, фотокор и фотохудожник Юрий Иванович Хоба. По его рассказу «И день длиною в жизнь» решено снимать фильм (студия выиграла грант), а пока надо было обговорить детали, провести локации, снять натуру. Но для меня самое главное — вручить Юрию Ивановичу писательское удостоверение нашего Союза писателей России. Сам он «невыездной» — банально у старика нет средств приехать в столицу. Заждался заветной «корочки», с февраля ждёт, а жизнь слишком скоротечна. К тому же, несмотря на годы, выбирается на фронт, который раньше проходил в пятистах метрах от дома, теперь немного отодвинулся, но всё равно рядом. А там смерть под ручку ходит, присматривается, кого выбрать, а то и без разбора может косой махнуть. Про себя уж и не загадываю: всё в руках Господа. Глаза у Юрия Ивановича покраснели и слезами налились, улыбку прячет, но так и светится счастьем!

Вручали билет под орудийный салют сначала укров, затем нашей «ответки». Узнав о цели нашего скоротечного визита, примчался доктор наук, профессор Анатолий Егорович, давний приятель Хобы. Для традиционного ритуала привёз бочонок домашнего вина, которое отведать, увы, мы не могли — табу. Он пообещал сберечь этот солнечный нектар до лета, когда вернёмся для съемок. Вернёмся, обязательно вернёмся!

7

Ещё раз о тактических носилках. Те, что делает Сергей Евгеньевич Волосатых (не в целях рекламы!), идут нарасхват. Уже апробированы у вертолётчиков, у десантников (заказали две тысячи на дивизию!), у наших разведчиков. Теперь пришлось нам самим испытать.

Работали под Сватово. Всё бы ничего — привычно работала арта и миномёты (между вспышкой разрыва и звуком выхода — около шести секунд, а значит, они не далее двух километров), двигалась техника, копались в двигателях замерших на обочине машин технари, месили землю-матушку траки танков и колёса «Уралов», гонял ветер листву, если бы не этот удар «хаймерсов». Совсем рядышком ударило, да так, что Витину машину подбросило, и она едва не запахала передним бампером в дорогу, но он удержал руль. Мгновенно заволокло дымом и пылью — сплошняком туман, и остро потянуло сгоревшим тротилом. Что было дальше? Да нет, никто не бросился в кювет, инстинктивно закрывая голову руками, не нажал на педаль газа, уходя от осколков и летящих ракет. Без суеты и криков Дар и Сергей тащили носилки, вместе с Валерой и Васей укладывали на них раненого, потом Вася накладывал жгут и бинтовал ногу, а остальные не лезли со своими советами, и затем бегом с раненым на носилках к подъехавшей «скорой».

В стороне у забора приходил в себя контуженый и раненый боец, засыпанный с ног до головы бетонной пылью. Мотал головой, таращил глаза, что-то пытался сказать, но лишь шевелил губами. Его ощупали, осмотрели, нет ли переломов и ран, аккуратно подняли и потом довели к машине и помогли забраться внутрь.

Кто-то курил в стороне и не мешал остальным. Кто-то снимал, кто-то говорил по рации. Наверное, были еще раненые, раз вскоре подъехали ещё две «скорые». И никто не обращал внимания на близкие разрывы и трескотню пулемётов. Обыденность, впитавшаяся в сознание, и мозг автоматически просеивал эти звуки, вычленяя несущие беду. Говорят, что звук летящих в тебя пули, мины, снаряда ты не слышишь. Быть может, и так, во всяком случае, не слышал, только тупые прожигающие удары в лицо и руку, прожигающие. Ну и что, что не слышишь, зато чувствуешь: это твоя. Чувствуешь кожей, подсознанием, необъяснимым чувством, которое называют шестым, а я звериным. Оттуда нам досталось, когда в шкурах ходили.

Всё нормально, обошлось почти без потерь, если не считать повреждения флеш-карты на второй камере. Жаль, конечно, на ней было отснято шесть эпизодов «Писем с фронта» и начало проекта «Воины Белого Города». Может, ещё смогут вытащить из неё содержимое? Дай-то бог.

8

Если решите участвовать в конкурсе на гранты, будь то президентские или региональные, то никогда не касайтесь темы патриотизма, СВО, Донбасса, России и русскости. Иначе вы изначально обречены стать аутсайдерами. Пишите о танцполах, квестах, артфестах, коучах и прочей лабуде, уводящей человека в иллюзорный мир. Мотивация примитивна: народу нужен покой. Праздник. Веселье. Балалайка и фуфайка. Ай-люли сарафан. Лубок. В крайнем случае заборная живопись, в смысле на заборе. Никакой политики. Короче — балалайка для Шариковых. Президент говорит об одном, чиновники от минкульта и прочая ведут себя так, будто их президент в Вашингтоне.

Об этом мы еще поговорим, но руки не опускаем — будем драться. Чиновник как огня боится «засветки» — он же всё время в маске лицемерия и лжи, а тут истинную рожу увидят. Хотя такое ощущение, что некоторые рвотные рожи выставляются напоказ и манкируют своей непотопляемостью.

Нам вполовину уменьшили крохи на издание литературы. Самое главное — на издание альманахов «Пересвет» и «Светоч» — патриотических, русских, классических. Зато частный журнал — полный карт-бланш. Повторяю — ЧАСТНЫЙ. Первый номер — ни слова РУССКИЙ, РОДИНА, ОТЕЧЕСТВО, РОССИЯ, ПАТРИОТИЗМ. Кто стоит за этим решением — узнаем, но пока всё сходится на нашем областном минкульте. Ничего личного — только бизнес. Для