было выглядеть так, будто он самостоятельно и без всякого постороннего вмешательства переиграл оперативников комиссариата, переложил во внутренний карман пиджака пакетик с раскрошенной ампулой антидота.

Схалтурили при обыске, вот задержанный и восстановил сверхспособности, раздавив в руке стекляшку. Тут и следы крови правильной группы присутствуют — не подкопаешься.

Дальше я раскрутил алюминиевую тубу, проверил шприц и вернул его обратно, а футляр убрал в боковой карман пиджака, туда же отправил матерчатую маску. В отличие от него увесистый металлический баллончик покуда трогать не стал. Понятия не имею, что за адскую смесь эфира, хлороформа, блокиратора сверхспособностей и углекислого газа в него закачали, но Георгий Иванович клялся и божился, что та не имеет запаха и действует совершенно незаметно, а самое главное — абсолютно безвредна и лишь погружает человека в глубокий здоровый сон.

Дверь подёргали за ручку с той стороны, я весь так и обмер от испуга, но сразу опомнился и рыкнул:

— Занято!

После выждал пару минут, для вида спустил воду и вернулся в вагон-ресторан. Народу там за время моего отсутствия изрядно прибавилось, едва удалось найти свободное местечко за столиком с тремя старшекурсниками. Те ехали на производственную практику в Зимск, и я без труда вписался в их компанию, разве что пить не стал, сославшись на собеседование, запланированное на первую половину дня.

Примелькался в общем, заручился каким-никаким алиби на случай возникновения осложнений, благо изрядная часть набившейся в вагон-ресторан публики явно была расположена употреблять горячительные напитки если и не всю ночь напролёт, то изрядную часть поездки. Уже ближе к полуночи я покинул вагон-ресторан и уединился в тамбуре, где потихоньку набрал потенциал и до предела усилил заземление. После двинулся в хвост состава.

В каком именно купе повезут Волынского, заранее выяснить у людей Городца не получилось, он предупредил лишь, что сопровождать задержанного будут трое оперативников, в том числе один оператор седьмого витка. Увы, устаревшее на три года личное дело и табель успеваемости коллеги ничем особо помочь не смогли. Оператор и оператор. Не гений, но и не лопух. Середнячок вроде меня самого. Вообще не понятно, чего от него ждать.

Но в любом случае, отыскать Волынского получилось без всякого труда. Седьмой вагон, шестое купе, внутри два оператора, один из них искажений энергетического фона практически не генерирует. Ясновидение интерпретировало эту аномалию, как нечто гладкое и округлое, будто речная галька. Сталкивался уже с таким, точно человек под блокиратором.

Всё это я уловил, пока проходил мимо, а ещё ощутил мягкое подрагивание чужого внимания — конвоир бдел и старательно отслеживал движение курсировавших мимо купе пассажиров. Эти потуги мог заметить любой оператор с мало-мальски развитой чувствительностью, а оперативник то ли не понимал этого, то ли не полагал существенным.

Я дошёл до тамбура между седьмым и восьмым вагонами, там нервно поёжился, но быстро взял себя в руки, сделал несколько глубоких вдохов и отбросил сомнения.

Всё! Пора работать!

К противодействию поисковым воздействиям даже готовиться не стал — то было стандартным, мы в учебном центре последние два месяца только тем и занимались, что пытались ускользнуть от аналитиков, которые действовали куда изощрённей. С этим — справлюсь, но вот остальное…

Я быстро повязал маску на манер шейного платка и выглянул из тамбура в седьмой вагон — там по-прежнему никого. Но уповать на одну только удачу было по меньшей мере наивно, пришлось отследить проводку и прервать бег электронов; тускло светившиеся под потолком лампочки погасли, коридор погрузился в едва ли не кромешный мрак. Оно и немудрено: за окнами-то ни огонька, тайга кругом, неоткуда дополнительному освещению взяться. И от меня при этом помехи идут минимальные, их разве что ясновидящий уловит, а конвоир — точно знаю! — этим талантом обделён.

Я миг промедлил, собираясь с мыслями, а затем погрузил сознание в поверхностный транс и принялся культивировать в себе гармонию источника-девять. Выпал из стандартной частоты поискового воздействия, легко разминулся с его энергетическими колыханиями.

Ха! Проще пареной репы!

Маску на лицо, баллончик из портфеля, форсунку под дверь купе и тихо-тихо, дабы не выдать себя шипением газа, повернуть вентиль. Всё, пошёл процесс!

На смену беспокойству нахлынул азарт, но я не поддался ему и сосредоточил всё своё внимание на состоянии внутренней энергетики оператора, благо тот своими поисковыми воздействиями порождал предельно чёткие искажения; отслеживать их получалось без всякого труда.

Ждём. Ждём. Ждём.

Ждать — это сложно. А ну как кто-то попытается с навалившейся ни с того, ни с сего сонливостью бороться и всполошится? А вдруг на сидящего у двери смесь быстрее подействует, нежели на его коллег? Ну или кому-то из соседей приспичит в туалет сходить? Да просто из вагона-ресторана пассажиры расходиться начнут или проводник из своей каморки выглянет? Темно-то в коридоре темно, но придётся уносить ноги! Всё сорвётся!

Интенсивность и резкость пульсации энергетической аномалии пошла на убыль, конвоир начал подрёмывать, а попутно лишаться доступа к сверхсиле, и вдруг — вспышка! Но вспышка лишь у меня в голове, оператор пока только обратился к своему потенциалу. Точнее — сделать это попытался.

Зараза!

Из купе донёсся какой-то шум, и я ухватил ручку, повернул её, одновременно точечным воздействием разблокировав замок, сдвинул дверцу и заскочил внутрь, попутно запнув туда же и баллон с газом. Тусклый свет лампочки под потолком остро резанул по глазам, но я сразу разглядел, что два крепких молодчика преспокойно дрыхнут, а комендант распределительного центра навалился на последнего из конвоиров и вцепился ему в шею, пытается удавить. Наручники арестанту, такое впечатление, нисколько не мешали.

Я оставался вне поля зрения конвоира, так что спокойно вернул освещение в коридоре, прикрыл за собой дверь и закрутил вентиль баллончика, после чего убрал его в портфель. Всё это проделал, задержав дыхание, дабы не надышаться газом.

Возня операторов начала стихать, но я не вмешивался в происходящее до тех пор, пока внутренняя энергетика конвоира не погасла окончательно, а сам он не обмяк. Тогда только я рывком за ворот отдёрнул от него арестанта, ещё и трубой глушителя по голове от души тому съездил. Всё, и этот отключился!

Лёгкие начали гореть огнём, я протиснулся к окну и поднял раму, высунул голову наружу, с невероятным облегчением отдышался.

Выгорело! Ха! А ведь и вправду выгорело!

Всё как по маслу прошло, почти без осложнений!

Лёгким воздействием я усилил циркуляцию воздуха и очистил купе от усыпляющего газа, затем проверил пульс у оператора-конвоира и вколол антидот коменданту распределительного центра, который теперь не был ни лощёным, ни самодовольным, а выглядел весьма помятым и даже слегка побитым.

Впрочем, жалко мне этого старорежимного упыря отнюдь не было. От себя бы ещё добавил, если б не приказ. Вместо этого рассыпал стеклянное крошево раздавленной ампулы, выждал немного и отвесил коменданту пару хлёстких пощёчин.

Давай! Просыпайся!

Тот заворочался, и я принялся обыскивать оперативников, избавляя их от бумажников и табельного оружия, которое не преминул разрядить. При этом Волынского из поля зрения не упускал и наставил на него револьвер сразу же, как только тот уселся на полу.

— Ты кто? — просипел комендант распределительного центра.

Вместо ответа я кинул ему конверт.

Выдержке Волынского оставалось лишь позавидовать. Разомкнутые наручники с лязгом соскользнули с его припухших и ссаженных запястий, он молча надорвал клапан, вынул, открыл и закрыл паспорт, сунул его в карман, туда же убрал деньги. Немногим дольше читал послание от Городца, затем опёрся на сидение и поднялся на ноги.

— Дальше что?

Я указал глушителем на окно. Комендант хрипло хохотнул, спросил:

— Возьму?

Вопрос относился к бумажникам и оружию конвоиров, я кивнул, прижал руку с револьвером к боку и сдвинулся в сторону. На деле куда больше оружия полагался на сверхспособности, но как раз этого показывать и не стоило.

И вновь Волынский не стал ни суетиться, ни мешкать. Избавил бумажники от денег, рассовал по карманам все три пистолета и придвинулся к окну.

— Моё почтение, — сказал он и вывалился наружу.

Всё! Теперь избавиться от револьвера, баллончика и маски — и дело сделано!

Только бы не проколоться на какой-нибудь мелочи. Только бы ни на чём не проколоться…

Глава 6

День оператора сверхэнергии удался. Не обошлось без массовых шествий и митингов с транспарантами, концертов и выступлений, а ночные гуляния предварял невероятный по красоте фейерверк. Непосредственное отношение к празднику имела добрая половина горожан, поэтому для охраны общественного порядка на улицы вывели всех, кого только можно, в том числе усилили милицейские патрули представителями студенческой дружины. Ну и я с ними до самого утра по окрестностям института расхаживал в качестве делегата от студсовета.

А всё почему? Верно: кто везёт,