— Что в этот раз… напророчествовал?

— Совет дал. По моей семерке.

— А-а-а, я надеялся, по злодею что. Кстати, вот отчет, — Райяр протянул Тони папку. — Пять адресов. Я, конечно, удивлюсь, если он еще в Новой Арконе, после того как его слугу нашли в водостоке с перерезанным горлом. Гоблин его опознал. Вот запись осмотра трупа. Жаль, что показания нежити в суде не примут. Завтра нужно будет отчитаться Чартрышскому. А что с Куделем? И как там его сынок?

— Посмертие по имени Теофильд, — Тони почувствовал, как на него снова находит раздражение, — слышало, как наш маленький нильвэ заключил пари с Лучезарой Огнецвет. Мол, она попадет ко мне в семерку и станцует со мной на балу! Каково, Даня?

— Ну чего ты сердишься, Бес? — Богдан добродушно пожал плечами. — А мы в их возрасте? Вспомни. На кого только и на что только не спорили. Ты не забывай, Огнецвет – хозяйка нашей замечательной Черри. Не ругай девочку – обидится и заберет голема. Я привык к нашему кадавру, а ты?

— Да уж, привык, — Антон еще больше разозлился. — В последние дни – чуть ли не шуры-муры на работе. С кадавром, Даня!

— Я оттачиваю искусство флирта. Мне скучно, — закатив глаза, признался Райяр. — У нас временный простой. Злодей где-то рядом, а не поймать. Это давит. И мне досадно: мой лучший друг повел себя как дурак. Тебе, Олевский, вообще личная жизнь не нужна? Ты и гормоны свой заморозил вместе с сердцем? Или так и будешь девчонок по углам раскидывать? Что тебе жрец сказал? Ритуал верности, вот. Связан ты по рукам и ногам, братец, а это никакого секса. Я хотел тебя с такой лапонькой познакомить! Натуральная фейри. Кстати, возможно наша возможная свидетельница.

— Импа с два я Огнецвет возьму в свою семерку, — пробормотал Антон. — Наглость какая.

— Ты совсем на работе зациклился, — попенял ему Райяр, вздыхая. — Я тебе о девчонках – ты о семерках.

— Да слышал я все. Фейри. Многие их боятся, кстати. А насчет ритуала… я спешил тогда… опаздывал… не успевал.

— Спешил он, — Богдан укоризненно покачал головой. — Как есть дурак.

— Что происходит? — спросила я, подбегая к подругам.

Коридор возле аудитории тысяча тридцать был забит однокурсниками. Внутрь никого не пускали. Было шумно, первый курс все еще обсуждал отбор у Олевского, хотя многие уже начали распределяться по другим группам.

В ответ на мой вопрос Ксеня только дернула головой и отошла в сторону. А Марьяша начала объяснять:

— Всех преподавателей срочно вызвали к ректору. Какое-то очень важное собрание. Говорят, приехал сам министр Чартрышский.

— А что происходит с ней? — шепотом спросила я, кивая в сторону Ксени.

Марьяша замялась и почем-то посмотрела на Пупрыгина. Мне начинало казаться, что эти двое образовали отличный тандем – вон уже без слов общаются: перемигиваются, сигналят бровями.

— Ну, во-первых, Георгий пригласил ее на чаепитие… — начала Марья.

— Не вижу причин дуться, — пожала плечами я. — Мы все этого ожидали.

Подруга еще больше смутилась. Опять перемигивание с Пупрыгиным. Мефодий кивнул, вздохнул и изрек:

— Когда я с моими опекунами бываю при Дворе, мы с наследником немного общаемся. Ну в общем, парень он нормальный, просто замученный воспитанием… Ладно, скажу прямо: Ксене очень не повезет, если она выйдет за него замуж. Тяжко у них там: обязанности, этикет, внимание постоянное. Не туда посмотрел, рот раскрыл слишком широко, когда ешь… зевнул. Но хуже всего то, что Жора очень любит… девушек. Постоянно влипает с ними в какие-то истории. Он не то чтобы виноват… они сами… вот он и привык. У него там сейчас очередная какая-то влюбленность, ходят слухи, студентка Академии. Он теперь пока не… наиграется, не успокоится.

— И как быстро он… наигрывается… обычно? — мрачно поинтересовалась я.

— Пару месяцев.

— Они ведь драконы, — проговорила я, размышляя, — Федотовы. Это у них в крови – любвеобильность. Но и верность же… тоже. Государь, говорят, до брака… баловался, но после женитьбы ни-ни. Природа такая.

— Боюсь, на Жорике природа решила отдохнуть, — пробормотал Пупрыгин.

— А во-вторых?

Марьяша набрала воздуха и выпалила :

— Олевский пригласил нас в свою семерку… меня и Фодю.

— Вас? Как? Почему?!

Признаться, в первую секунду я подумала, что Марья шутит. Но она не шутила, а виновато отводила взгляд:

— Понятия не имеем. Он не объяснил. Сказал, что решение взвешенное.

— Может, просто предложил попытать счастья на отборе?

— Нет, — продолжала настаивать подруга. — Именно в семерку. Там еще Гудков… и Кудель. Четверо уже. Ксеня обиделась. У нас теперь расписание вообще не совпадает… а я… а мы…

— Какая подстава! — простонала я. — Три места! Кого он на них возьмет? А ведь говорил, постепенно отбирать будет! Поздравляю, Марь, танец с Олевским – твой!

— Вот и ты туда же, — пробурчала подруга. — Я вообще не знаю, радоваться мне или плакать.

— Но ты ведь согласилась?

— А ты бы отказалась? Это же Криминалистика! Преподаватели – чума! Олевский – лучший в Реконструировании! Поплавская – известнейший в мире медиум! И профессор Бенант! И Капалов – из его студентов лучшие специалисты ДОМоводства выходят! Стать фантомоборцем! Разве не об этом мы все мечтали?

— Я не думала, что ты тоже, — растерялась я.

— Да уж куда мне, с моим спящим коловратом, — проворчала Марьяша. — Это мой счастливый билет, понимаешь? Может, отец расстарался? Попросил за меня? Нет, он не стал бы! А вот чего Ксеня артачиться, не понимаю. Олевский ее возьмет, стоит ей только намекнуть.

— Вот что, — решилась я, — пойду брошусь грудью на амбразуру.

И бросилась. Час ругалась с Ксеней. Разжевывала ей и так, и сяк, что она теряет. Утомилась сама и окончательно разозлила подругу.

— А ты сама-то уверена, что тебя возьмут? — едко поинтересовалась она.

— Нет, — честно призналась я. — По-моему, Олевский меня презирает.

— Не из-за Богдана ли Денисовича? — прищурилась подруга.

— Из-за него тоже. Зря я тебе об этом рассказала, но… Ксень, Райяр… он такой. Он и с сотрудницами из службы магической уборки флиртует. Я для него в агентстве – технический объект… ну как секретарша: нельзя ведь мимо пройти, не сострив. И у него куча девушек! Каждый раз новая!

— Не удивляюсь. Мне он очень нравился, — нахмурилась Ксеня. — Больше не нравится.

— Вот и хорошо. Но вряд ли Олевский так со мной только из-за Райяра. Антон Макарович считает, что я непроходимая дура и неумеха, — как можно спокойнее продолжила объяснять я, подавив подступающие к горлу какие-то непонятные слезные эмоции. — Постоянно придирается, поправляет… в агентстве тоже. Черри жаловалась – ну, в своей манере – он все время за ней следит и делает замечания. Я научила ее огрызаться, что это сбои матрицы из-за помех, дескать она же твоя экспериментальная модель. А он все равно. Я, Ксень, может, сама уйду. И из агентства, и из претендентов на Криминальное Дело.