шелковом халате, в шлеме, на котором осенний ветер развевал меховой хвост, ждал Тохтамыша метрах в пятистах от ворот. Позади коварного родственника стояли два стрелка с луками, готовые в любой момент поразить противника.

Увидев Тохтамыша, хан усмехнулся, скривив полные губы, и пошел навстречу. Воины с обеих сторон насторожились, но правители излучали спокойствие и желание пообщаться без стычек, и они опустили копья.

– Приветствую тебя, Тохтамыш, – заговорил Урус-хан, стряхивая с усов капли дождя, – я рад, что ты нашел пристанище у Железного хромца.

– Если ты хотел сказать мне только это, можно распрощаться, – юноша улыбнулся в ответ.

– Сын Тарагая допустил одну ошибку, – продолжал Урус-хан, словно не расслышав ответ родственника. – Он дал тебе города, которые стоят на границе с моим государством. Я не могу оставить это без внимания. Какие мысли посещают Тамерлана? Он желает видеть тебя золотоордынским ханом?

– Великий эмир не делился со мной своими планами, – буркнул Тохтамыш. – Если тебе так интересно, спроси у него сам.

– Тамерлан еще не стар, – задумчиво проговорил Урус-хан. – В ближайшее время он не даст тебе золотоордынский трон. Между тем я мог бы это сделать по прошествии некоторого времени.

Тохтамыш прищурился:

– Что я слышу! Неужели?

– Мои сыновья не столь умны и храбры, как ты, – родственник понизил голос и подошел ближе. – Я мог бы посадить тебя на трон гораздо быстрее, чем это сделает Тамерлан. Только, – он немного помедлил, словно раздумывая над словами, – ты должен оказать мне одну услугу.

– И какую же? – разговор начинал забавлять молодого человека.

– Знаешь, почему Тимур практически не знает поражений? – Урус-хан сверлил его маленькими глазками. – Что ты слышал о заговоренной жемчужине в его сабле? Жемчужина заставляет саблю петь, и та не только поет, но и разит без промаха. Если бы я получил жемчужину, то стал бы не менее великим, чем Тамерлан.

– И ты хочешь, чтобы я принес тебе его саблю? – догадался Тохтамыш.

Родственник опустил глаза:

– Ты правильно меня понял.

Юноша вскинул голову:

– Урус-хан, как ты относишься к предателям? Не ты ли предлагал варить их в кипящей смоле?

– Зачем ты спрашиваешь? – родственник сделал вид, что удивился. – Разве это называется предательством? Ты из рода Чингисидов, а кто такой Великий эмир? Ты достоин трона, а он нет. И потом… Разве во все века не шли к власти разными путями? Дети убивали отцов, отцы детей… И это не считалось предательством. А ты всего-навсего возьмешь у него саблю.

Тохтамыш покачал головой:

– Никогда. Я никогда не причиню вреда Тимуру. И заруби это на своем кривом носу.

Урус-хан ухмыльнулся:

– Ладно, Тохтамыш. Видимо, мы с тобой не сговоримся. Что ж, иди, готовься к бою.

Он повернулся и медленно пошел к своему шатру.

Тохтамыш потрогал свой лук и презрительно бросил:

– Ты был и останешься шакалом.

А вскоре заиграли барабаны, и воины Урус-хана подвезли к крепости стенобитные орудия. Тохтамыш, наблюдая за ними, почувствовал страх. Ему показалось, что для сегодняшнего боя проклятый родственник собрал все племена – степь была черным-черна.

И когда это полчище разом навалилось на крепость и ее стены дрогнули, он понял, что не сумеет дать должный отпор, и бежал через черный ход к своему покровителю.

Глава 51

Черноморск, наши дни. За несколько дней до убийства

В тот день Валентин вышел из офиса довольно поздно. После работы не хотелось идти домой, и, доехав до перекрестка, он повернул в сторону дома тети Маши. Она одна сочувствовала ему, давала дельные советы, и ему в минуты разговора с ней всегда казалось, что его покойная мать вдруг ожила и воплотилась в образе этой женщины.

Богданова встретила Ставицкого приветливо: