научаются от своих родителей, но многие они изобретают сами (что, любопытным образом, не очень возможно в звучащем языке, основанном исключительно на произвольных знаках), но все они должны быть иконичными, чтобы люди вне семьи также могли их усвоить. Многожестовые высказывания (multisign utterances), которые дети наблюдают у взрослых, во многом являются редуцированными, в основном поскольку родители говорят, при этом жестикулируя, и довольно часто, для выполнения определенных функций, речь вытесняет жесты. Тем не менее, дети в итоге приходят к многожестовым высказываниям, в которых присутствует хотя бы какая-то грамматическая структура — явно в большей степени, нежели у их родителей и, как мы утверждаем здесь, в большей степени, чем у «говорящих» обезьян.

Поскольку мы начали с жестов человекообразных и их грамматики просьбы, первое, что необходимо заметить — это то, что большая часть речи этих детей состоит из комментариев к происходящему вокруг, которые информируют окружающих о том, что им, возможно, интересно и что им хочется узнать — включая повествования о том, что удалено от момента «здесь-и-сейчас». Из-за того, что никакие данные о точном процентном соотношении разных видов высказываний не публиковались, приведем результаты одной систематической записи всех высказываний выборки из 10 таких детей от 1 до 4 лет, сделанной во время их игры (продолжительностью от 30 до 60 минут). Примерно одна треть многожестовых высказываний детей, по-види-мому, представляла собой простые комментарии (не просьбы), относящиеся к действиям, связанным с перемещением объектов или людей (например, «двигать» или «приходить»), еще четверть относилась к изменению объектов (например, «крутить» или «ломать»), многие другие были связаны с перемещением объектов (например, «нести»), и только минимальное число высказываний было связано с игрой или выполнением конкретных действий (Goldin-Meadow, Mylander 1984). Этот набор заметно отличается от предпочтений обучавшихся языку человекообразных, а именно требований поиграть с ними и поучаствовать в конкретных «парных» видах деятельности, таких, как салки и объятия. Таблица 6.1 отчетливо показывает отсутствие пересечения между действиями, о которых «говорят» человекообразные и дети, пользующиеся «домашними» жестами. Из почти 100 слов, обозначающих действия, только два («есть» и «идти») используются представителями обоих видов. Правдоподобное объяснение такой разницы состоит в том, что в использовании коммуникативных средств они преследуют разные социальные цели.

Тем не менее, дело обстоит так, что высказывания этих детей сравнительно коротки. Большинство из них состоит только из одного жеста. Примерно 85 % их многоэлементных высказываний содержат только один иконический знак, обычно в сочетании с указательным жестом, со средним количеством от 1 до 1,4 жестов на высказывание у всех детей, кроме одного (включая указательный жест); этот показатель очень мало изменяется на протяжении нескольких лет наблюдения. Goldin-Meadow (2003b) приводит данные о том, что в основе этой сравнительно бедной речевой продукции лежит нечто, что она называет «предикатными рамками» (predicate frames), поскольку в отдельных случаях дети четко указывают на объекты, играющие различные роли в данном действии или событии; например, иконическим жестом, обозначающим действие «резать», один и тот же ребенок в разных ситуациях может обозначить резчика, или некий объект, который режут, или орудие, которым пользуются для разрезания. Это представляется нам особенно четким доказательством того, что в данном случае можно говорить об очень развитой способности вычленять участников событий, которая, возможно, основана на мощных возможностях человека в области имитации действий или даже имитации смены ролей (role reversal); еще раз повторю, имитация = то же действие, другой участник события).

Таблица 6.1

Жесты-действия, применяемые детьми, пользующимися «домашними» системами жестовой коммуникации (Goldin-Meadow, Mylander 1984), человекообразными обезьянами и представителями обеих этих групп (количество показавших тот или иной жест — из общего числа 6 в каждой группе — указано в круглых скобках)[22]. (Спасибо Эстебану Ривасу за помощь в составлении списка по шимпанзе.)

NB: Классификация жестов человекообразных обезьян Сделана автором и сотрудниками, а не дана по работе Rivas 2005.

Дети, пользующиеся так называемыми «домашними» системами жестовой коммуникации, способны к простому структурированию своих высказываний. Что более важно, они иногда применяют средство, весьма распространенное в конвенциональных знаковых языках, для указания «пациенса» действия: а именно, во время выполнения иконического жеста, обозначающего действие, они перемещают Руку(-и) в направлении объекта этого действия. Так они иконически отображают процесс воздействия, чтобы маркировать пациенс. Неясно, как часто это средство используется; в описании Goldin-Meadow (2003b: 111) говорится лишь, что «периодически дети ориентируют свои жесты в направлении определенных объектов в комнате». Пользователи конвенциональных жестовых языков, разумеется, делают подобные вещи в обязательном порядке, и в гораздо больших объемах, и для выполнения различных функций (Padden 1983). Что касается порядка жестов, то только у некоторых детей он устойчив и обычно состоит из жеста, указывающего на объект действия, на первом месте и иконического жеста, обозначающего само это действие. Единственный ребенок, который порождал достаточно большое для статистического анализа количество переходных действий, довольно последовательно располагал пациенсы после жестов-действий. Эта схема полностью противоположна той, которую предпочитают «говорящие» обезьяны. При этом имеется мало свидетельств в пользу того, что различные порядки знаков в высказывании выражают различные и противопоставленные значения. Есть и другое возможное проявление грамматической структуры (систематически изученное только на одном ребенке): когда данный иконический знак используется по-разному для обозначения объекта и действия. Например, объект «расческа» передается знаком в более сокращенном виде по сравнению с действием «расчесывать». Хотя такие случаи редки, тем не менее, возможно, что это шаг в сторону возникновения частей речи — существительного и глагола (Goldin-Meadow 2003b: 130).

Справедливо, что и бонобо Канзи, и маленькие дети, пользующиеся жестами домашнего изобретения, продуцируют множество одноэлементных, достаточное количество двухэлементных и совсем немного более длинных высказываний. В обоих случаях типовое многоэлементное высказывание состоит из одного знака (лексиграммного или иконического типов) и одного более или менее «естественного» жеста, как правило — указательного. Но имеется два принципиальных различия. Первое состоит в том, что Канзи и другие обезьяны высказывают почти исключительно просьбы (с небольшим процентом высказываний, которые не являются просьбами и в основном представляют собой разновидность называния или узнавания объектов), а пользователи «домашних» жестов, помимо этого, порождают множество информативных высказываний, что означает, что они способны «говорить» на множество тем, таких, как объекты и их перемещения и свойства, чего человекообразные обычно не, делают. Возможно, что это объясняет различия в предпочитаемом человекообразными и детьми порядке слов. То есть, поскольку человекообразные обезьяны просят о чем-либо, они ставят желаемые объект или действие на первое место, а за этим следует некое обозначение человека, который должен