— Разве что так…

Жданов нахмурился. Он заподозрил, что его сейчас пытаются втянуть в куда более опасное мероприятие, чем похищение целителя. Похищение целителя ему обошлось всего лишь в один поселок, пусть и большой. Страшно представить, во что обойдется попытка убийства главы клана. Именно попытка: в способности Елисеева за себя постоять Жданов не сомневался, стоило лишь вспомнить сцену с целителем, которого он, Жданов, дал приказ уничтожить не самым слабым своим магам.

Вряд ли свекор Валерии знает внука хуже. Неужели это хитрый ход со стороны Лазаревых, которым Елисеев приходится родственником? Выявить всех потенциальных врагов, ослабить путем отнятия остальных активов? Точно! Лазаревы давно рот разевают на некоторые из его активов. Жданов посмотрел на Валерию с неприязнью, подумав, что она уже наверняка примерилась к чему-то из его собственности. Не верится в бескорыстие этой прожженной интриганки, наверняка затребовала за свое лицедейство соразмерную плату.

— Так как, Александр Петрович, — медово пропела Валерия, будучи в уверенности, что ее чары подействовали на собеседника, — вы со мной?

— Разумеется, Валерия Дмитриевна, — вернул он улыбку. — Только это дело не быстрое и не дешевое. Сколько, вы говорите, сможете выделить?

Валерия намекнула, что настоящие мужчины берут расходы на себя, но Жданов дал понять, что не чувствует себя настоящим мужчиной до такой степени, чтобы присваивать расходы делового партнера. В конце концов разочарованной Валерии пришлось не только пообещать, но и перевести деньги на счет Ждановых, после чего она распрощалась в уверенности, что уж теперь непременно все ее проблемы разрешатся.

Проводив гостью до двери кабинета, Жанов вернулся к столу, грузно умостил задницу в кресло, цапнул со стола телефон и нажал вызов. Абонент ответил быстро, практически мгновенно.

— Александр Петрович, говорите быстро, я на операции, — раздался холодный голос Ефремова.

— Дмитрий Максимович? День добрый, это вас Жданов беспокоит. Кхе-кке, — откашлялся он. — Мне предложение поступило от Лазаревых, противоречащее моим убеждениям. И если бы только им, так и законодательство нарушает.

Какое-то время мы бестолково мотались по улицам, в надежде, что метки не сняли, а просто заглушили сигнал, и если мы подъедем поближе, я смогу их почувствовать. Благо направление я знал, а расстояние мог определить с очень большой погрешностью, поэтому проехались мы не только по центральной улице, но по и паре параллельных, и делали это уже не в первый раз. Машину мы никак не камуфлировали, поэтому Глазьевы могли на нас любоваться из окон своего особняка. Да и те, кто их ограбил — тоже.

— Что делать будем? — спросил я Постникова.

— А зачем нам что-то делать? Это Ефремов должен переживать, поскольку у него была возможность прижать к ногтю две группы любителей химер, а сейчас у него нет возможности даже Глазьевым что-то предъявить. А ведь сопроводили бы его люди Кочергина, арестовали бы напавших сразу. Звони Ефремову, объясняй ситуацию.

Но Ефремов позвонил сам.

— Елисеев, мы вообще-то ждем твоего звонка, — рявкнул он. — Ты думаешь, мы развлекаться выехали?

— Тут такое дело, Дмитрий Максимович. Похитители сняли метки, и мы теперь не можем определить, где это случилось. Только примерно. В сторону Глазьевского особняка ехали.

— Как это сняли? — возмутился полковник.

— А вот так. Кажется, у вас появился очень сильный противник, — намекнул я.

— Не только у нас, но и у тебя тоже. Тебя, вон вообще, планируют убить, — неожиданно ответил Ефремов.

— Те же, что и журналы поперли? — заинтересовался я.

— Понятия не имею. Те, кто собрался тебя на ноль помножить, известны, а вот те, кто обокрал Глазьевых, — нет. Кстати, что там с деньгами, которые ты нам обещал?

— Переведу, как обещал, разумеется. А кто на меня покушается?

— Тайна следствия, — важно ответил он. — Просто имей в виду, что таковые есть, и веди себя осторожней. А то катаешься почти без охраны по городу. Этак мы можем и не дождаться своих пятидесяти миллионов.

— Смотрю, потеря миллионов вас волнует куда больше, чем потеря журналов или меня, — не удержался я.

— Как тебе сказать. У меня не так много учеников, чтобы потеря одного не оказалась критичной. Поэтому и предупредил, практически в нарушение протокола. Что же касается журналов… Скорее всего, Глазьевы все равно притащили бы их к нам с обвинениями в твою сторону. Сейчас обвинений нет, и деньги от тебя потребовать вернуть никто права не имеет. Так что мы с тобой в плюсах, а Глазьевы в пролете. Конечно, есть еще те, кто их ограбил. Но по тем журналам все равно ничего сделать нельзя, так что химерического прорыва в ближайшее время не ждем. А так многие кланы копают в эту сторону, всех не проверишь. Если брать направление от вас к глазьевскому особняку, да добавить погрешность на расстояние, с десяток наберется. На контроль поставим всех, но результата, сам понимаешь, быстро не жди.

— И все же будет лучше, если вы скажете, кто конкретно на меня покушается, — упорствовал я. — Чтобы мне знать, кого опасаться.

— Дам тебе совет, — хохотнул в трубку Ефремов, — опасайся всех. У тебя недоброжелателей столько, сколько и у кланов покрупнее не наберется. Что же касается данного случая, то я не уверен, что это не дезинформация. Но предупредить тебя посчитал необходимым на всякий случай. Все, разговор заканчиваем. Не забудь перевести деньги, как договаривались.

После того как полковник напомнил о главном, он отключился, свято следуя правилу: в памяти откладывается то, что собеседник сказал последним.

— Вот ведь, — сказал я, засовывая телефон в карман. — Такое впечатление, что его ничего не волнует. Кроме денег, разумеется.

— Если он все будет близко принимать к сердцу, то его точно вскоре больше ничего волновать не будет, поскольку сердце не выдержит, — заметил Постников. — Подстава Глазьевых ничем не угрожает безопасности государства, в отличие от той ментальной хрени, что была в поместье. Он, почти не напрягаясь, увеличил финансирование своего подразделения на пятьдесят миллионов. С чего бы Ефремову переживать? Ты лучше скажи, о каком покушении на тебя он говорил?

— Имен не называл, — раздраженно ответил я. — В этом весь Ефремов: навел туману и отключился. Даже не сказал, выяснили ли они, чья машина была тем самым серым «Валом».

— Сами записи посмотрим, — ответил Постников. — Я людей отправил копировать. Полагаться на добрую волю Императорской гвардии не стал. Единственное, о чем они никогда не забывают — получить свою долю.

И с этим я не мог не согласиться.

— Таким образом, Ваше Императорское Величество, мы стали богаче на пятьдесят миллионов, а Елисеевы на сто пятьдесят. Мне видится в этом некоторый дисбаланс, но не менять же из-за этого договоренность?