по тем же углам, я со своей подружкой Нинкой шаталась по киношкам, лопала мороженое на террасе кафе-мороженого, и даже сидела на представлении в цирке, раскрыв рот. На выпускном, хватив для храбрости водки, мой одноклассник, Вовка Дементьев, пытался затащить меня в спортзал. Не поняв, в чем дело, я было, пошла с ним, но опомнилась, когда он попытался одновременно завалить меня на стопку матов и задрать подол платья. Ну, в общем, стонал и ругался он ещё долго, пока я убегала из длинного пустого коридора. Болело у него причинное место, куда я с размаху залепила ногой в остроносой туфле.

Потом в Академии, влюбилась, как дурочка в старшекурсника. Романтичная была, наивная. Как Наденька. Свидания, цветы, кафе… через полгода мне дали отставку. Сказал, что зря время и деньги потратил, раз я к сексу не приступаю. Есть более сговорчивые девчонки.

На третьем курсе решила — все, надо пробовать! Девчонки уже замуж выходят, а я как дура со ступой, со своей невинностью ношусь. Выбрала парня, повстречались мы пару недель, и я пригласила его к себе домой. Сестра к тому времени уже жила в Израиле, а бабуля на даче. Родители исторически отсутствовали. И вот, снедаемые страстью, мы приступили к прелюдии — к раздеванию! Стою я, значит, в комплектике фисташкового цвета и самого развратного вида, который нашла, купленного за бешеные деньги… и тут слышно, как открывается входная дверь!

Дорогая бабушка, оказывается, приехала ещё утром, ей зачем-то срочно понадобилось в Пенсионный фонд. Мой соблазнитель позорно бежал, сказав, что в таких условиях, при бабке, он не может, неловко пробормотав на прощание непонятную фразу "Ну, ты, давай, в общем!" И исчез из моего поля зрения навсегда. Плюнула я на это дело, решив, что видно, это не моя стезя.

Я настолько углубилась в воспоминания о своем прошлом-будущем, что не сразу заметила Якова Семёновича, присевшего рядом. А заметив, по инерции спросила:

— А вы, когда очнулись здесь, жалели о своей прошлой жизни? Искали пути возврата в свой мир?

Управляющий как-то грустно и светло улыбнулся.

— Вы знаете, Катерина Сергеевна, нет. Я ведь все помню о том мгновении. Я помню, как умирало мое тело, разорванное осколками ракеты, помню, как успел подумать, что прожил бессмысленную жизнь — не женился, не оставил потомства, не принес пользу своими полученными в учебе знаниями, и даже погиб не в бою, защищая свою страну… И когда очнулся здесь, в теле подростка Яши, я понял — вот он, шанс, прожить жизнь с пользой и смыслом! И не стал заниматься глупостями, поисками путей туда-сюда, а вживался в нынешнее бытие. Не думайте, что мне, сироте, было плохо у дяди, или меня обижали. Нет, я был в семье дяди Исаака таким же ребенком, как и его собственные шестеро детей. Правда, двое из них умерли от дифтерита тогда же, когда и несчастный Яша. Дядя меня любил, и когда понял, что у меня есть способности к торговле, поручил мне свою лавку. Тетя Софа, его жена, не раз приводила дочерей знакомых и подруг домой, знакомиться со мной, но меня они не интересовали. Но вот когда я встретил мою Алечку… я сразу понял — или она, или никто! И когда я принял православие, единственные, кто не отвернулись от меня — так это дядя и тетя. Жалели они меня сильно, это да. И к Але хорошо отнеслись. Так что я ни о чем не жалею. У меня есть живое тело, любимая жена, любимые дети. Даст Бог, увижу и внуков. Давайте спать, Катерина Сергеевна, поздно уже, завтра с утра ещё работа, потом дорога домой, заботы дома… — неожиданно закончил он разговор, вставая.

Да, он прав, пора идти спать. Завтра будет новый день, новые дела и события.

Глава 33

Следующее торговое утро запомнилось только двумя событиями: едва мы начали выкладывать товар на прилавок, как вчерашний трактирщик, который всем был недоволен и желал при этом получить все бесплатно, торопливо подскочил к нашему торговому месту, одышливо пыхтя.

— Барышня, у вас ещё тот овощ красный остался? И куры копчёные? Да и сала бы я взял!

Мне удалось сохранить невозмутимое выражение лица, а вот Верка откровенно ехидно хихикнула. Трактирщик, вытирая пот со лба рукавом расшитой рубахи, постарался оправдаться перед нами.

— Вечор, все как с ума посходили, спрашивали это месиво с вашим овощем и травой всякой со сметаной. Да и сало энто, полосками, и курей копчёных. И чем им шти не угодили? И с капустой кислой, и с мясом, все, как положено! Нет, подавай модное хлёбово! Вот, сударыня, давай, чё там осталось, клади в корзину! И сметаны вашей сразу уж возьму, жирная она у вас! За курями и салом счас работник подойдёт, а я расчет сделаю!

И тут я выкинула ещё один козырь. Вчера мы их не выставляли на продажу, так и стояли в карете, прикрытые мокрой тряпицей. Вчера и так было достаточно товара, а сегодня тоже надо было чем-то привлекать покупателей. И я кивнула Вере, а она поставила на доски прилавка небольшое ведёрко, полное маленького размера корнишончиков. У трактирщика загорелись глаза.

— Барышня, а вы точно ещё никому эту мелочь не продавали?

— Нет, у нас всего-то два ведёрка и есть. Мы ещё и не торговали ими.

Трактирщик торжествовал — есть чем отомстить конкурентам за вчерашнее фиаско с "месивом"! После его "шопинга" у нас осталось только с пяток кур, пара клубочков масла да немножко копчушек. И пяток пакетиков с порошком. Его тоже трактирщик взял, кстати, убоявшись подлой подставы со стороны конкурентов типа чистых, без насекомых, комнат. У сыновей управляющего тоже осталось несколько лукошек, шкатулки ещё вчера закончились, да пара связок копчушек. Оставив нас продавать остатки, чтобы не терять времени зря, Яков Семёнович, прихватив освободившийся транспорт, умчался закупить металл, да и раз уж мы здесь, то на местной мельнице купить ещё отрубей, благо здесь отдавали дёшево.

Сегодня на рядах не было видно хозяев поместий, только управляющие, приказчики. Но веселье на площади продолжалось, народ праздновал. И Заварзиных тоже не было, Надя ещё вчера говорила, что у брата с утра деловые встречи, а она будет с ним.