— Давайте мне, барышня! Хоть с войны ружжо не держал, но помню ишшо маненько, не сробею. Давно я говорил, что Гаврила гад, ишь чё удумал, бузить да греховодничать! Дак и людей сомущает! Живём ведь хорошо, не голодуем, никого на конюшне вожжами не дерут, чё надо-то?

Подумав, я отдала пистоль крестьянину. Опытный человек, да и разумный, трезвый всегда нужен.

Мы влезли в обе телеги, управляющий нетерпеливо гарцевал вокруг, Хаська тоже суетился вокруг. Кто-то из мужчин предложил взять его в телегу, мол, маленький, лапки устали, бежал, спешил… я отмахнулась, ещё не хватало, лошади и так беспокоятся, чуя волка, совсем с ума сойдут. Но этого я говорить не стала, сказав лишь, что и так добежит. Вроде, все, готовы выдвигаться к месту предполагаемого столкновения.

Крестьянин, управлявший лошадью, запряженной в нашу телегу, так вытянул вожжами животное по крупу, что та от изумления взяла с места в галоп. Телега вместе с нами моталась из стороны в сторону, подпрыгивала на каких-то ухабах… поскольку рессоры в конструкции русской телеги отродясь не были предусмотрены и до моих современных времён тоже, то зад… ээ… пятую точку отбила я себе знатно. А на одном, особо отъявленном, ухабе, так клацнула зубами, что всерьёз обеспокоилась их целостностью.

Но, так или иначе, чучелом или тушкой, но ехать было надо, и ехать быстро. Не могла я допустить, чтобы деревенская пьянь погубила результаты моих трудов и забот. Потом, когда протрезвятся, хоть запори их насмерть на конюшне — будущий урожай не вернёшь. Поэтому я молчала и терпела такую езду. Но пыталась осмыслить мотивы поведения Гаврилы. Не мог такой хитро выделанный мужик не продумать последствия своего поступка, не мог всерьез думать, что его роль в этом бунте останется неизвестной.

Значит, у него были продуманы пути отхода. Скорее всего, Хаська прав, он намерен податься в бега. Вероятно, и деньги для покупки фальшивой вольной у него есть. Как мне рассказал Трофим, его жена была изначально вольной, она из свободной деревни, там до сих пор живёт ее отец и прочая родня. Но, по нынешним законам крепостного права, если крепостной женился на вольной, она автоматически становится крепостной, так же как и их дети. То ли и семью Гаврила собирался забрать с собой, то ли бросить их тут был намерен. Его сыновей, трёх здоровых парней, от двадцати до двадцати пяти лет возраста, я видела мельком, на барщине.

Короче, вся семейка ещё та. Думаю, звал Гаврила мужиков в имение неспроста, явно рассчитывал чем-то там поживиться во время погрома. Я даже догадываюсь, чем именно. Наши с управляющим лампы вызвали нешуточный интерес в нашей округе, далее просто ещё их не видали. Яркий, не коптящий свет, относительная безопасность, удобство в эксплуатации — все это вызвало ажиотаж и желание приобрести такие лампы.

Кроме своего дома и подаренных на благо храма в Вестинках ламп, я парочку таких же предназначила и для своей часовни. Так что во время служб их могли видеть многие прихожане. Ещё одну лампу я подарила Заварзиным, но честно предупредила, что спирт и скипидар они будут покупать сами. В наших краях, богатых в основном лиственными лесами, скипидар был привозной и по цене кусался.

Поэтому всем желающим приобрести такую новинку я пока что отказывала, разводя руками и говоря, что пока нет такой возможности. И это была чистая правда. Нужно было сделать само основание и резервуар лампы, найти на стекло чистую, прозрачную бутылку, запас которых у меня был невелик и приготовить светильную смесь. И по цене это выходило, в общем недешево.

Вероятно, Гаврила и решил под шумок уворовать и лампы из дома. Места они занимают немного, а стоят дорого. Живые деньги в запасе. Ладно, пока это мои умозаключения, а что будет в реальности — посмотрим.

Наконец, мы "доскакали" на телеге до картофельных полей. Прикинув, откуда ждать непрошеных гостей, мы встали цепочкой вдоль начала поля, далее дорогу перегородили поставленными поперек телегами. Мы проверили оружие, остальные вооружились, кто, чем мог — длинными кнутами, здоровыми суковатыми палками, подобранными в лесу по дороге. Хася старался не мешаться под ногами и залез за наши спины, в картофельные рядки.

С момента нашего прибытия сюда прошло не более десяти минут, как вдали послышался многоголосый шум, выкрики, топот и клубы пыли от бегущих людей. Мы рассчитали верно — бунтовщики приближались именно оттуда, откуда мы их ждали.

Глава 34

Толпа бурно галдящих и подбадривающих себя выкриками мужиков не докатилась до нас метров пять. Только тогда они остановились и смотрели на нашу жидкую цепочку людей с полным недоумением. Всё-таки были сильно пьяны и не сразу увидели и поняли. Я внимательно осмотрела толпу. Многих я знала, если не лично, то в лицо точно. И ранее не замечала в них склонности к бражничеству.

Гаврилу увидела не сразу, в первых рядах его не было, он как-то шустро переместился за спины бунтующих пьяниц. И, на мой взгляд, был он трезвым. Толпа постояла, видимо, обдумывая наше внезапное появление, потом вперёд выступил здоровяк Ермолай, второй помощник кузнеца. Он от рождения не обладал быстрым умом, а уж пьяным-то…

— Эта чё та? Эта вы откеля здеся? Мы тута пришли, а вы здеся…

У мужика явно слом шаблона и он не понимал, как теперь действовать. Хорошо бузить и хулиганить, когда никто посторонний не видит, а тут вроде сама барыня стоит. Как при ней бунтовать? Но тут один из подпевал Гаврилы, видимо, науськанный им, крикнул:

— Барышня, отойдите, мы вас не тронем, вот только эти чёртовы яблоки вырвем да и все.

Ну да, я прям вся такая наивная, что сразу поверила! Почуяв слабину, эта управляемая подстрекателем толпа кинется ещё что-нибудь "чертовое" изводить. Например, кур, несущих яйца с коричневой скорлупой. Мало ли что взбредёт в затуманенную алкоголем голову. Вероятно, понял это и Яков Семёнович, который подчёркнуто спокойным голосом сказал:

— Мужики, хватит бузить, идите лучше по домам! Проспитесь, а завтра поговорим! Чем недовольны, что хотите… Будете пакостничать — вы же понимаете, что добром тогда дело не кончится. Пока Катерина Сергеевна особо не