Последним готовился войти Федор Ковалев, уже твердо решившийся умереть, но тут неожиданно возникла заминка: Назар Фомин, который должен был заложить мину внутри, заколебался и заговорил о грехе самоубийства. Понимая, что это колебание может лишить самозакопанцев уверенности, Виталия дала распоряжение, чтобы Ковалев остался снаружи и заложил кирпичом вход в пещерку. Сама она тоже пока не собиралась убивать себя.

Сопротивление Фомина было переломлено, и двое мужчин, один – изнутри, другой – снаружи, быстро возвели двойную стенку. Виталия охотно помогала им в работе. Как только заложен был Ковалевым последний камень, он сам, Виталия, Поля-младшая и монашка Таисия быстро вышли из погреба, заперли его на замок и поспешно, почти бегом, удалились. Два или три дня Ковалев и не приближался к этому месту.

Ну а заключенные мало-помалу задыхались, тяжко страдая от духоты и нестерпимого жара. Когда позднее следователи разрыли жуткий погреб, они нашли бедных самоубийц в скрюченных позах. Они вырывали холодную землю и клали ее себе на лбы, пытаясь облегчить страдания. Старик Скачков, отец Поли, вырыл себе небольшое углубление в боковой стенке ямы и на свежую, холодную землю этого углубления, умирая, положил свою голову. Все указывало, что смерть была тяжкая и что несчастные в агонии метались, ползали, двигали членами, пока в них не прекратилась жизнь.

Как долго могла продолжаться агония? По приблизительному расчету кубической вместимости ямы местные врачи выразили мнение, что смерть наступила в промежуток времени от полутора до восьми часов.

Но это было только начало!

Федор Ковалев, руководимый неистовой Виталией, продолжал рыть могилы. В ночь на 27-е он замуровал еще шесть человек – в новой «мине» у дома Суховых.

По округе поползли слухи, приехала полиция – но ничего не нашла: могилы тщательно маскировались, а хуторяне молчали. Их забрали в участок, но столько человек было негде содержать и всех выпустили – «под домашний арест». Это только подтолкнуло самоубийц. Три старушки велели просто вырыть себе могилу. Юная Авдотья к ним присоединилась. Федор их живыми засыпал землей. Последними 28 февраля 1897 года решили закопаться шесть человек. Среди них мать Федора, Дмитрий и Виталия. Всего – 25 человек.

Некоторые отказались: старик Яков Яковлевич, беременная жена Павлова.

Виталия пошла в могилу последней. Вскрытие обнаружило в ее желудке остатки пищи, значит, подвижница не соблюдала пост.

На обезлюдевший хутор вновь прибыла полиция. Федор Ковалев сдался и добровольно указал все могилы.

«Терновское дело» потрясло Россию. Газеты и журналы публиковали статьи об этом страшном преступлении, а потом все замяли и судебного разбирательства не было: наверное, боялись спровоцировать подобные действия у других сектантов. Федора Ковалева отправили на пожизненное заключение в Спасо-Евфимиев монастырь. Освободился он по амнистии 1905 года, перебрался в Румынию, потом – в Канаду, еще раз женился и вроде бы даже имел детей, считаясь у сектантов уважаемым старцем.

Незадолго до Первой мировой войны объявился в Предуралье, в окрестностях Перми, средних лет проповедник Христофор Зырянов. Говорил он о том, что мир есть зло и царство Антихриста, что от мира нужно бежать и скрываться, уходя в подполье и непрестанно молясь. Потому его последователи получили прозвание бегунов, или скрытников. Делились они на несколько категорий: старцев – «проповедников»; «благодетелей» – зажиточных людей, не уходивших от мира, но дававших приют рядовым членам братства, то есть собственно бегунам или скрытникам. В подвалах домов «благодетелей» рыли дополнительные тайные ходы и кельи, где и прятались несчастные вовлеченные в секту люди, преимущественно женщины. «Благодетели» ущерба не терпели: скрытницы работали на них день и ночь как батрачки, не получая никакой платы, а лишь скудную пищу. Они считались умершими для мира, порой их даже хоронили для отвода глаз, зарывая на кладбище пустой гроб, но выправляя документы о смерти: после сего «обряда» с человеком можно было делать уже что угодно.

В середине 20-х годов в лесах к северу от деревни Даниловки Мурашинского р-на, неподалеку от истока реки Великой, на самой границе Кировской области и Республики Коми, христофоровцы построили главную свою обитель – Починок-Град (от слова «почин» – начало). Город этот был тайным, подземным, а случайный прохожий заметил бы только небольшой хуторок, поставленный для отвода глаз. Под избами и амбарами были выкопаны подземные ходы, землянки, колодцы и молельные помещения. Там были даже печи для отопления и некое подобие канализации.

И вот с этого места начинается действительно страшное: Починок-Град стоял на холме, а у подножия этого холма, в лощине речушки Каменка, тоже рылись землянки. Там поселяли избранных скрытниц, «добровольно» решивших принять мученический венец. Двери таких землянок закладывали крепкими брусьями. Каждую весну эта лощинка заполнялась талыми водами – и несчастные запертые там женщины захлебывались. Если талых вод не хватало, то умерщвление сектанток происходило публично: облаченных в холщовые рубахи женщин выводили из-под земли на свет. Они еле держались на ногах: «совершению подвига» предшествовала десятидневная голодовка. На берегу скрытниц обвязывали полотенцами и сталкивали в грязную, гнилую жижу, а сверху прижимали их головы чем-нибудь тяжелым, чтобы они захлебнулись. Тела «принявших венец» зашивали в рогожи и закапывали в наспех вырытых ямах, никак их не помечая.

В 1932 году Христофора Зырянова арестовали. Но в тот раз его сподвижники предпочли никому ничего не рассказывать о массовых убийствах, и он отделался ссылкой, из которой вскоре бежал и снова продолжил свои изуверства. Он основал новый подземный скит на речке Лузе. Жертвы Христофора становились все моложе и моложе, теперь среди них попадались и дети пятнадцати и даже восьми лет.

Выдали его свои же – старообрядцы: узнав о массовом истреблении паствы, старцы Урала объявили Христофора еретиком и донесли на него властям, подчеркнув, что не имеют с убийцей ничего общего. Так нашли объяснение многочисленные случаи исчезновения людей, считавшиеся «глухарями». Но еще несколько лет сотрудники НКВД при участии местных жителей прочесывали вятские леса, прежде чем обнаружили подземный «починок», где скрывался Христофор. Официальному следствию удалось установить имена шестидесяти жертв, а сколько их было на самом деле – не знает никто. Христофора признали виновным в массовых убийствах и расстреляли.

В начале XX века хлыстовщина замысловатым образом слилась с русским декадансом. Роль хлыстовской богородицы примеряла на себя Зинаида Гиппиус. Вячеслав Иванов, Дмитрий Мережковский, Александр Блок, Михаил Пришвин охотно посещали хлыстовские радения.

«Я знал ученых людей, которым хотелось повертеться немного с хлыстами, и подыскивал почву, чтобы полюбоваться интересным зрелищем, как пляшут в религиозном экстазе барин и мужичок», – писал Пришвин.

Социалисты-революционеры тоже не брезговали общаться с сектантами, видя в них мощную силу, которую необходимо было склонить на свою сторону.