через минуту-другую она уснула, и я ощущал ее ровное дыхание на своем лице. Сам же долго не мог заснуть. Перед глазами то и дело вставали картины прошедших дней — лагерь разбойников, Азамат, пустыня, оазис, гиены. Воспоминания и мысли о будущем будоражили воображение. И хотя озноб почти прошел благодаря накидке и теплу тела Бастет, уснул я лишь незадолго до рассвета.* * *

Я стоял, прислонившись спиной к колодцу, и угрюмо рассматривал то, что некогда являлось красивой туникой, а сейчас валялось на песке передо мной. Это было поистине жалкое зрелище. Места плеч и предплечий превратились в торчащие лохмотья, а на месте живота ткань и вовсе отсутствовала.

— М-да, — пробормотал я, — в таком виде произведу впечатление грязного оборванца, а не знатного торговца.

Глубоко вдохнув, я перевел взгляд на восток. Солнце уже появилось над горизонтом, но его лучи еще не начали прогревать воздух. Так, что какое-то время можно было наслаждаться прохладой.

Бастет оказалась права — я смог встать, хотя поначалу испытывал сильную слабость и головокружение. Сейчас стало легче, но я по-прежнему ощущал тяжесть в ногах. Закрепленная перевязью под грудью рука отдавалась тупой болью, но пока я не предпринимал попыток пошевелить ею, все было терпимо.

От вчерашней кровавой схватки с мерзкими голодными тварями не осталось и следа. Где еще вчера лежали мертвые животные, мирно перекатывались желтые песчинки, подгоняемые легким ветерком. Бастет зарыла трупы двух гиен в песке, чтобы они не гнили на солнце и не привлекали падальщиков. Третья покоилась на дне глубокого колодца. Очень скоро она начнет разлагаться, так что нужно пополнить запасы, пока этого не случилось.

«Без должного одеяния мне будет трудно перехитрить караванщиков, — вернулся я к своим мыслям, — нужно что-то придумать. Проклятые гиены. Надо было им увязаться за нами? Ладно. Нет смысла тратить время на размышления о прошлом, ибо у меня его осталось немного. Торговцы будут здесь после полудня».

Из палатки показалась моя спутница, прервав хмурые раздумья.

— Доброе утро, — поприветствовал ее я.

— Ты давно встал? — она выглядела недовольной.

— Где-то, час назад, — я оглядел светлеющее небо.

— Тогда почему не разбудил?

— Ты так крепко спала, что даже не заметила моего отсутствия. Вот я и подумал — зачем? Лучше скажи, что мне делать с этим? — я многозначительным кивком показал на остатки некогда красивой туники.

Бастет подошла ближе, чтобы осмотреть поврежденную одежду и внезапно рассмеялась:

— Да ты в ней сойдешь за нищего калеку, умоляющего подать милость на рынке!

— Спасибо большое, а то я как-то сам не догадался. Ты мне прям глаза открыла, Бастет!

— Извини, просто я представила тебя в ней… и это, клянусь Ра, смешно!

— Мне будет не до смеха, когда Азамат посадит меня в бочку.

Имя главаря разбойников вновь подействовало, словно хлыст, пресекая смех нубийки. В очередной раз я заметил, насколько она его боится, и тем жгуче становилось мое желание узнать — что за разговор состоялся между ними в ту ночь.

«А состоялся ли вообще? Мне эта мысль в голову не приходила».

— Что думаешь делать? — спросила Бастет.

— У нас есть запасная одежда?

— Нет.

— Уверена? Может, стоит покопаться в тюках с драгоценностями…

— Нет, — твердо прервала она, — Азамат не стал выделять ничего лишнего.

— Скряга.

— Угу.

— Жаль. Тогда я не знаю, что делать. Пока, во всяком случае.

Бастет присела на корточки рядом с туникой и внимательно ее осмотрела. Я не стал ей мешать, хоть и посчитал, что она напрасно тратит время. Вместо этого, я закрыл глаза и подставил лицо прохладному ветерку, наслаждаясь последними мгновениями перед жарким днем.

«Сейчас бы выпить чего-нибудь крепкого».

— Кажется, я кое-что придумала, — произнесла Бастет.

— Да? И что же? — спросил я, неохотно открывая глаза.

— Нижняя часть туники уцелела. Я обрежу ее и сделаю египетскую юбку. Сыграешь роль египетского торговца.

— Египетского торговца? Ты в своем уме? Разве я похож на египтянина?

Бастет внимательно осмотрела меня:

— Если сбрить бороду, волосы и слегка подвести глаза…

— У тебя есть краска для глаз?

— Нет.

— Вот именно. Более того, Египет сейчас не в том положении, чтобы совершать крупные торговые дела.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю, — ответил я, вспоминая невольно подслушанный разговор двух торговцев на Дороге Процессий.

— Ну и что тогда? — нетерпеливо спросила Бастет.

— Мысль с египетской юбкой мне нравится, но я не обязан играть роль египтянина.

Нубийка непонимающе вскинула брови, и мне пришлось пояснить:

— Я могу представиться работорговцем, который любит египетские предметы роскоши и одежду. Все просто.

— Хм. Звучит неплохо.

— Это лучшее, что мы можем придумать прямо сейчас.

— Схожу за мечом.

Я кивнул и вновь осмотрелся.

«Порази меня молнией Мардук, но я по-прежнему считаю, что это место не походит на стоянку караванов. Здесь что-то не так. Слишком запущенный вид у колодца. Полувысохшие пальмы и редкие кустарники. Словно здесь уже несколько лет никто не бывал. Возможно, я чего-то не понимаю. Ведь я не сведущ в подобных делах. Но мне все это не по нутру».

Вернулась Бастет, и пока она, орудуя мечом, изготавливала юбку из бывшей туники, я с удовлетворением заметил, что повязка на руке пропиталась кровью меньше, чем вчера, и то большая часть бурых пятен уже начинала подсыхать.

— Готово, — произнесла она, протягивая мне «новую египетскую юбку» и меч.

— Ты отдаешь мне клинок?

— Ты же работорговец, забыл? А рабам не подобает иметь при себе оружие, — при произношении слова «раб» Бастет скривилась.

— Верно.

— Ты знаешь, что делать?