И вот суд прошел, приняв совершенно неожиданное для всех решение о том, что я невиновен, показав, что закон в России еще есть. Дождавшись утверждения решения, я возвращаюсь домой в Таллин. Вхожу в дом и сажусь в кресло. И пускай мои приедут еще только через две недели, я знаю, что скоро их увижу. Смотрю в огромное окно и улыбаюсь. Я счастлив. Счастлив вернуться в дом, где меня ждут жена и трое детей. Счастлив, что ребенок, который скоро родится, не будет расти без отца.

4 декабря 2012 года, 17:15, и мне двадцать восемь. Смс от жены: «Твоя дочь слоненок, рост пятьдесят семь, вес четыре килограмма четыреста грамм».

22 января 2014 года, и завтра у моей жены Татьяны день рождения. За окном раннее утро, самое раннее, которое только можно назвать утром. Полчаса назад это была бы ночь. А еще за окном – Атлантический океан, и мы знаем, что нам нужно разбудить нашу дочь Варвару и усадить ее в машину. Разбудить ее до конца, конечно, не удастся, но нарушать ее сон даже на чуть-чуть – ох как не хочется.

Мы загружаемся в белый «Шевроле Круз», взятый напрокат. Навигатор в телефоне показывает нам, что, несмотря на раннее утро, впереди все равно не менее четырех часов пути. Таня за рулем, и значит, я могу «доспать» на своем пассажирском месте, но это было бы как-то совсем не по-мужски. Мало того, что заставил жену вести машину, так еще и нагло заснул. Нет, я буду изо всех сил участвовать в процессе – шепотом подсказывать правильные съезды с больших шоссе, спрашивать, не нужно ли чего… И все-таки я задремал. А когда проснулся, мы мчались по эстакаде, связывающей Флоридские Ключи, Флорида-Кис. Прямая линия, соединяющая несколько точек на карте, ничего больше, в общем-то. Параллельно с нашей дорогой в воде – остатки старой эстакады. Мосты, длящиеся, длящиеся в пространстве из последних сил и все-таки обрывающиеся. В воздухе над нами пеликаны. Варя просыпается, и практически синхронно с ней восходит солнце.

Мы ищем музыку в приемнике, и единственная волна, которую он принимает, более-менее устройчавая, – местное пиратское радио. Оно так и называется – Pirate Radio Key West. Я понимаю, что это лучшая станция, которую я слышал в своей жизни. Все песни – как на подбор, при этом ни одной знакомой. Или, может быть, это мой внутренний приемник сегодня настроен так, чтобы любая песня казалась лучшей на свете? Мы едем с острова на остров, проезжая бесконечные мотели и рыбачьи станции, предлагающие знакомства с дельфинами, подводную охоту и ловлю тунца с лодки.

Наконец мы в Ки-Уэст. Нас ждут в маленьком отеле посреди острова, но мы не торопимся. Невозможно отказать себе в удовольствии позавтракать в дайнере на самой южной точке континентальной части страны и позагорать на пляже. Заказать самую вредную и высококалорийную американскую еду, сесть на веранде и уткнуться взглядом в горизонт, бесконечность которого нарушают только катамараны, у которых здесь ежегодная гонка (а мы и не знали). Мы приезжаем в гостиницу и занимаем, как настоящие мистеры Твистеры, целых три комнаты. Варя плюхается в бассейн, и мы понимаем, что остаться здесь только на день – преступление. Мы берем велосипеды и едем обследовать остров. Мы так и не заедем в гости к Хемингуэю. Нам приятно вот так, бесцельно мотаться на великах по улицам, не особо обращая внимания на светофоры, совершая броски от маяка-музея в черное гетто и быстро сматывая оттуда удочки в направлении порта, где есть фантастический рыбачий ресторан с дешевыми устрицами и выставкой фигурок хоккеистов. Я воображаю, каким прекрасным диджеем был бы Хемингуэй, если бы в его времена существовало Pirate Radio Key West.

Темнеет рано. Мы возвращемся домой. Уставшая от дороги и приключений Варя засыпает. А еще через несколько минут мы узнаем, что у нас будет сын. Это наш момент счастья. Но теперь кажется, что он был максимально растянут во времени. Что нас будто кто-то готовил к нему, рисуя на небе перед нашей машиной облачные пейзажи, точно отмеряя влажность воздуха и температуру воды, подкладывая сборщикам устриц лучшие экземпляры и подмешивая сахар в кленовый сироп. Какой-то диджей, который сводит лучшие треки этого мира.

1996 год, сентябрь. Одна из палат московских детских больниц. Врачи снимают повязки с глаз моего сына, очень медленно и не спеша. Я иду по палате. И первый раз я вижу, как мой родившийся слепым сын следит своими глазами за мной. Наверное, более счастливого момента в моей жизни не было никогда и, наверное, уже не будет.

Лето 2015 года… Австрийские Альпы… Я первый раз в горах летом… Мое первое восхождение… Начинаю свой путь рано утром. Бодро и радостно двигаюсь под Rolling Stones… Чистый воздух буквально переполняет меня изнутри…. Тело и дыхание врабатываются, привыкают к нагрузке… Улыбка не сходит с лица. Через несколько часов лесистая часть пути позади. Начинаются камни, низкие кустарники и карликовые, удивительно красивые елки, как будто высаженные из японского сада. Музыка в наушниках теперь мешает, хочется слышать все, что происходит вокруг… Людей – никого. Я один. Иду среди жизни насекомых, птиц и растений. Наступает самый трудный участок пути, где уже палки убраны, и я карабкаюсь наверх… И вот наконец вершина! Стою на маленькой площадке, и мне открывается фантастический вид снежной гряды гор, которых было совсем не видно до и во время восхождения… Соколы и вороны кружат вокруг… Красота такая, что только одна мысль приходит: «Спасибо, что такая красота существует и я смог увидеть это!»

И это было настоящее счастье…

1984 год. Мне четыре года. Ялта, мы живем с мамой в частном секторе, за окном высокие елки. Я утром просыпаюсь, мама возвращается с рынка, она принесла персики, целует меня в лоб, я, не открывая глаз, протягиваю руку и прошу: «Дай пейсик». Она мне его дает. Он большой, мохнатый, ароматный. Я его кусаю. Сок течет по рукам, по щеке, по шее, и это настоящее счастье.

Мое счастье длящееся, оно случается каждый раз, когда я просыпаюсь воскресным утром от негромкой беседы моих родителей, завтракающих на кухне.

Сентябрь. Я в девятом классе. Урок физкультуры. Рябинина Татьяна Васильевна стоит перед нами с журналом. Сегодня мы первый раз в учебном году сдаем нормативы по подтягиванию. Я ощущаю приятный мандраж. Еще весной я мог подтянуться всего один раз. Я помню это неприятное чувство бессилия и стыда, когда безрезультатно пытаешься сделать второе подтягивание. Но когда учебный год закончился, я попросил отца повесить в коридоре турник. И летом, сидя дома, всякий раз проходя мимо турника, я подтягивался. Когда ты можешь подтянуться лишь раз, очень сложно прогрессировать и улучшать результат. Каждое последующее подтягивание в десять раз труднее преды-дущего. Я подтягивался сколько мог, пока хватало сил, до мозолей на руках. И вот настал момент дать оценку моим трудам. Подошла моя очередь, я направился к турнику и начал подтягиваться. Подтягиваюсь раз, второй, третий. Вот я подтягиваюсь шестой раз, а силы все еще есть. Я ощущаю удовольствие от силы в руках, которая раз за разом поднимает меня над перекладиной. Учительница поддерживает меня: «Молодец! Давай еще». Ее слова подхватывают несколько девчонок из моего класса. Я сделал одиннадцать подтягиваний. Некоторые ребята подтянулись больше, но это не важно. Я поставил цель и добился своего, доказал себе, что я все могу, что усилия вознаграждаются. Я чувствую гордость учителя, который смог пробудить во мне честолюбие. За это я ей благодарен. Я горд собой, сегодня я – герой.