22 марта 2011 года. Маршрутка до Наугорки. В наушниках музыка, в руке телефон. Каждые несколько минут раздается звонок с вопросом, чего я хочу. Я каждый раз поднимаю трубку и смеюсь. Меня немножко потряхивает от того, что это последняя встреча. Мне безумно приятно внимание. Мне безумно приятно осознавать, что меня сейчас встретят, что я почувствую один из любимых запахов на шее, что я смогу встать на цыпочки и поцеловать в нос. Он будет рассказывать про то, как прошел день, держать за руку, а я идти и улыбаться, даже несмотря на то, что у меня мокрые и замерзшие ноги. А сейчас я еду в маршрутке и отвечаю, какую хочу жевачку…

Зима. Москва. 1999 год. Декабрь. Любимый будит меня в какую-то несусветную рань. Говорит, что надо одеваться и срочно ехать, что меня ждет сюрприз. На улице темно, мороз. Я напяливаю дубленку и сплю на заднем сиденье. Мне снится, что мы едем кататься на тройках. Остановились. Я открываю глаза и вижу вертолетное поле, покрытое твердой корочкой снега. Дальше все – как во сне. Мы быстро заходим к врачам, мне задают вопросы, на которые я неуверенно отвечаю. Выходим на улицу.

Крепкий мужчина дает короткие интрукции. Строимся. Спрашивают, как настроение. А я чувствую себя перевязанной гусеницей: дубленка на мне перетянута веревками, я не могу пошевелиться, с трудом пытаюсь повернуть голову, чтобы оглядеться по сторонам, но один глаз видит только внутреннюю часть шапки.

Мой любимый человек обещает мне сказать что-то важное после того, как я пройду это испытание. Я прошу сказать сейчас, потому что боюсь не узнать этого никогда.

Мы садимся в вертолет. Летим. Десять крепких мужчин и я. Высота – один километр. По очереди все начинают прыгать. Я последняя. Сама. Кувырки в небе. Попытки вспомнить, что надо делать в случае нераскрытия парашюта. И вот: резкий рывок и над головой – расправляется купол парашюта. Спасена! Неожиданно дует ветер, который несет меня прямо на деревья. Мне кричат в рупор, какую стропу надо дергать. Окаменевшая от холода, я дергаю изо всех сил стропы двумя руками. Наконец ноги чувствуют крепкий наст, в который проваливаешься, как в крем-брюле с корочкой. Меня накрывает купол парашюта. Я лежу на снегу, не шевелясь. Слышу шаги. Из-под парашюта, как из-за кулисы, появляются руки. На ладонях – две хрустальных фигурки: мальчик и девочка. И знакомый голос: «Я тебя люблю. Выходи за меня замуж!» В этот момент я была счастлива!

2006 год. Мне шестьдесят лет. Я выхожу из здания аэропорта. И не верю своим глазам. Я в Париже.

9 мая 2009 года. Я бегу по мосту в парк, жарко, солнце. Я в короткой джинсовой юбке и светлом льняном пиджаке. Мне навстречу идет мальчик с черными ресницами, который улыбается так пронзительно, что подкашиваются колени. Я знаю, что сейчас он также улыбнется, и прощу его за то, что он обещал разбудить, но не разбудил. Я снова буду идти с ним за руку и чувствовать абсолютное счастье, как оно течет из одной руки в другую. Руки сцеплены, крепко. Не разорвать. Я еще не знаю, что ровно через месяц мальчик исчезнет и полтора последующих года будет приносить боль. Я еще не знаю, что он отрубится так же неожиданно, как и появится вновь. Другим уже, правда. А сейчас я бегу и думаю, что у меня слишком короткая юбка и что сейчас получу от него за нее по шее…

9 марта 2007 года. Примерно пять утра. Сказать, что не спится, – ничего не сказать. Лежу, раскинув ноги, то рычу, как раненая львица, то дышу, как запыхавшаяся собака. Накрывает очередная волна боли, и кажется, сознание покидает меня. Реальность начинает ускользать. Понимаю, что не справляюсь и это никогда не кончится… И в этот момент происходит обыкновенное чудо! Чьи-то заботливые руки опускают мне на живот три с половиной килограмма настоящего, чистейшей пробы счастья! Я смотрю на этот розовый комочек, трогаю его руками и все равно не могу поверить… Я, завзятая атеистка, уверяю себя в том, что без Его участия такое волшебство просто не могло случиться. Я беру дочь на руки и прижимаю к груди, а она обхватывает своими крохотными пальчиками мой мизинец, смотрит мне прямо в душу, и я понимаю – все счастливые моменты прежде были лишь репетицией. Теперь я точно знаю, какие они – безусловная любовь и абсолютное счастье!

Октябрь 2014 года. Утро. Аэропорт Лос-Анджелеса. Нам предстоит рейс в Сан-Франциско. Билеты приобрели заблаговременно, еще до вылета в США, через российский сайт электронного бронирования. Быстро зачекинимся и еще успеем погулять по городу. Ага… На стойке регистрации авиакомпании нас встретили аж трое обходительных джентльменов почтенных лет. Все втроем они долго не могли разобраться с кодом брони наших электронных билетов, задействовав все свои три компьютера, после чего вынесли единогласный и неутешительный вердикт:

– Агентство, у которого вы приобрели билеты, с вас деньги получило, а нашей авиакомпании – не перечислило! Сожалеем, но вам придется купить билеты заново. И если вы хотите на этот же рейс, то на него осталось всего несколько мест. Вы готовы это сделать?

Вот это новость!

– Подождите, нам надо разобраться…

– Ок!

Пытаемся позвонить на московский номер агентства. Сбои и короткие гудки. Надеемся, что друзья и коллеги в Москве еще не спят (дома уже одиннадцать вечера), звоним им, просим помочь в выяснении вопроса. Перезванивают, говорят: в агентстве сказали, что все перечислили, просто у вас другой номер брони… Удается лично связаться с агентством по скайпу.

– Да, – говорит девушка, – ваш рейс был сегодня в семь утра. Вам было отправлено извещение по электронной почте.

Смотрим. Точно есть. Надо чаще проверять в командировках почтовый ящик!

– Ладно, но хоть обратным рейсом мы сможем воспользоваться?

– Нет! Тариф вашего билета относится к промо-тарифам авиакомпании и при неиспользовании хотя бы одного сегмента перелета другой автоматически исключается.

Пока мы занимались этими выяснениями, на стойке регистрации авиакомпании произошла пересменка. Вместо целых трех седовласых представителей авиаперевозчика на пост заступил всего лишь один, но молодой и бодрый!

Подхожу к стойке, протягиваю карту и прошу Кори (имя прочел на бейдже) оформить нам перелеты. Он уточняет, чем закончились переговоры с агентством. Кратко поясняю. Кори еще пару секунд задумчиво смотрит мимо или сквозь меня, потом, словно на что-то решившись, переводит взгляд мне прямо в глаза:

– Я кое-что попробую сейчас сделать. Подождите минутку.

Однако, «минуткой» не обошлось… И вероятно мистер Робертсон это подозревал, поскольку других пассажиров он попросил перейти на соседние стойки. В течение примерно минут сорока Кори дважды отправлял сканы нашей распечатки изначального электронного билета и паспортов. Он сделал более полутора десятков звонков, суть которых была в следующем: «Мы получили от людей деньги. Но их ввел в заблуждение наш российский партнер. Я знаю правила авикомпании! Но они не могут регламентировать исключительные ситуации. А эта ситуация, на мой взгляд, именно такая! Да, у нас есть свободные места».