– Вадик, он действительно не мог прийти сюда, зная, что через четверть часа у него начнется агония. – Струге поводил по комнате цепким взглядом. – И молчать он тоже не может. Если наркотики в квартире, «ломающийся» наркоман не будет стесняться нашего присутствия. В крайнем случае, если мы будем его шантажировать, он будет умолять дать ему порошок и «баян». Но он воет и не бросается в ту сторону, куда должен бросаться уже давно! Туда, где спрятана «доза»! О чем это говорит?

Пащенко поднял на Антона слегка покрасневшие глаза.

– Это говорит о том, что в эту квартиру с минуты на минуту должен прийти некто, кто принесет ему наркотик…

Допив чай, Игорь Матвеевич вынул из чашки потемневший ломтик лимона и опустил его в сахарницу. Повертев его как следует, чтобы к нему прилипло как можно больше сахара, он отправил его в рот. Лимоны Лукин любил с послевоенной поры. Тогда, будучи еще двадцатилетним юношей, он жил в комнате институтского общежития с одним грузином. Каждый месяц Васо, как звали соседа, из Сухуми получал посылку. Что могли абхазцы-родители послать абхазцу-сыну в далеком пятьдесят восьмом? Лимоны, сушеную рыбу и подсохший за время пересылки хлеб. Лимоны Васо не почитал, поэтому весь запас желтых цитрусовых оседал на пищевом балансе Игоря Лукина, комсорга группы. С тех пор Игорь Матвеевич и был неравнодушен к лимонам.

Причмокнув, Лукин чему-то улыбнулся и набрал номер телефона начальника судебного департамента.

– Константин Маркелович? Да, я… И тебе того же. Костя, у тебя там ставочка одна есть, в отделе кадров. Завтра я подошлю к тебе кандидата. Да… Нет, опыт имеется. Инна Тимофеевна Господарцева. Ты ее не знаешь, так что не старайся, не вспоминай. Это наш человек, хороший работник. Ты постарайся как-нибудь побыстрее ее оформить. Хорошо? Да, я помню о следующем воскресенье. Ты где собираешься юбилей справлять? В Сосновке? А что у тебя там? Дача? Молодец какой! Обязательно буду!

Положив трубку, Лукин налил еще одну чашку. Когда он усмехнулся, чайник слегка дрогнул и тонкая струйка скользнула на столик кухонного гарнитура. Как же, не знает он, где дача у Шатурова!.. Лукин даже знает, откуда средства взялись на ее строительство! Построить двухэтажный особняк из калиброванного бруса карельской сосны – это не времянку сподобить на картофельном участке…

А теперь, пока чай стынет, можно прощупать еще одну бабушку. Как ее?..

Накинув на переносицу очки, Лукин вчитался в собственный почерк в сафьяновой книжице.

– Селюкова… Маргарита Федоровна. Какое княжеское имя! Сейчас посмотрим…

Лучше бы он не звонил. Старая карга уперлась своими сточенными от старости рогами и рассредоточила главную тему разговора на множество мелких проблем. О пропавшем деле она ничего не знала, интересовалась лишь, не возникает ли у Лукина мысли пригласить ее в состав появляющегося в судах института присяжных заседателей. В итоге получилось, что не Лукин расспрашивал Селюкову, а Селюкова пытала Игоря Матвеевича, как при допросе. Отделавшись стандартными фразами, Лукин бросил трубку.

– Вот стерва старая! – поморщился он. – А Господарцева сказала, что они вместе, по указанию Струге, дело в суде искали!! Еще одна «прикрывалка»!

Поразмыслив, Игорь Матвеевич понял, что для истерики совершенно нет повода. Одних показаний Господарцевой хватит для того, чтобы заткнуть Струге рот, а из избы Николаева вынести сор. Пусть знает, парень, что с ним может произойти, если он и в дальнейшем будет проявлять подобный энтузиазм при исполнении отдельных поручений.

Лукин Игорь Матвеевич все всегда делал своевременно, точно и в срок. С педантичностью ювелира он выяснил момент, когда по надоевшему судье из Центрального суда можно будет нанести решающий удар. Завтрашняя проверка покажет, что дело отсутствует. Предоставить его в кратчайшие сроки Антон Павлович не сможет при всем желании. Любая отговорка – наподобие той, что дело на экспертизе, – говоря судейским языком, «не обоснована и не основана на законе». Струге еще не садился ни в один процесс по делу Цебы, для того чтобы иметь возможность отправить дело на какую-либо экспертизу! К проверке тут же приложится заявление Господарцевой – не «объяснение», а именно «заявление», – что она считает своим долгом довести до сведения квалификационной коллегии судей информацию о том, что федеральный судья Струге вместо того, чтобы бить в колокола по поводу пропажи дела, заставлял ее молчать и заниматься поисками злополучной папки. Да, все к месту, все в точку…

Игорь Матвеевич снял трубку. Это был последний звонок, после которого он забудет о работе до утра завтрашнего дня.

– Виктор Аркадьевич, извини, что опять беспокою во время выходного дня. Ничего?.. У тебя там, у Струге, две заседательницы трудятся. Как они? Нормально? Ну, да ладно… Значит, так. Господарцеву я у тебя забираю. Она, скорее всего, в департамент перейдет. А вот что с Селюковой делать? Пары у нее нет… Найдешь пару?? Ты, Виктор Аркадьевич, наверное, не понял. Я тебе говорю – пары у нее нет. Что?! Николаев, если ты не можешь сейчас читать по губам, то слушай по буквам! Я тебе еще раз говорю: У СЕЛЮКОВОЙ ПАРЫ НЕТ. И ЧТО С НЕЙ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ? А?.. Да, скорее всего, придется расстаться. И не нужно ждать вторника или среды… Слушай, Николаев, ты не благодетель, а председатель! Найдет другую работу, понял?!

– Идиот! – рявкнул Игорь Матвеевич, мягко положив трубку на аппарат. – Форменный идиот. «Без дополнительного заработка она останется…» А она заслужила его, этот дополнительный заработок? Не профессионал, а гуманист какой-то…

– Что с этим больным делать будем? – спросил Пащенко, показывая стволом «Макарова» на «вольную борьбу», которую устроил на диване сам с собой Голобоков. – Он невменяем! Если «лекарство» ему должен подогнать Перец, тогда Колобок может испортить нам всю историю.

В доказательство слов прокурора Голобоков взвыл нечеловеческим голосом:

– Пусть он мне дозу даст!! Пусть дозу даст, а потом вяжите!.. Вы же видите – я сдохну, если не уколюсь!..

Струге подошел к наркоману и положил ему руку на плечо.

– Будешь орать, я тебе кляп вставлю. Страдай по-тихому, под одеялом. Если Перченков придет с наркотой, я тебе отсыплю…

Вопреки ожиданиям, Колобок не успокоился, а заорал еще сильнее.

– Ты отсы-ы-ыпешь!! Только карман подставляй! Вызови хотя бы «Скорую»! У соседки телефон стоит, вызови!

Пащенко посмотрел на Струге и покачал головой.

– Он ваньку валяет. В таком состоянии Вовчик запросто может еще пару часов находиться. Ты знаешь, что он сейчас делает? Нас с тобой перед Перцем «высвечивает». Сам подумай: войдет в хату Витя, если увидит перед подъездом белую машину с красной полосой? Перец сейчас даже от «Горгаза» шарахается, как от пугала!.. Колобок, или ты заткнешься, или я тебя сейчас свяжу и в ванну с холодной водой брошу.

Странно, но последнее обещание подействовало. Голобоков, тихонько подвывая, зарылся в постельные принадлежности и стал похож на сумасшедшего, скрывающегося от солнечного света.