–Между нами всё изменилось. И это произошло не сегодня, а гораздо раньше. Ты – другой, но и я… я тоже другая,– закончила она, рубанув воздух ребром ладони.

–Нет, ты не другая, ты такая же, какой была всегда.– Роберт наблюдал за тем, как она торопливо провела рукой по своим волосам.– Алекс, я… – чуть тише начал он, так как гнев его куда-то испарился, зато Саша завелась.

–Что ты о себе возомнил?– подбоченившись, начала она.

Алекс не кричала, просто говорила, делая акцент на каждом сказанном слове.

–Три года… и ты снова врываешься в мою жизнь. Переворачиваешь её с ног на голову, предъявляешь права!

Она почти слово в слово повторила то, что уже говорила ему, когда они стояли посреди её квартиры, и она трясла документами о разводе перед его носом.

И Роберт понял, что за прошедшее с разговора время, ничего не изменилось. Он не сказал, не сделал ничего, чтобы выказать ей свою любовь и чувства, которые она в нём вызывала. Он не покаялся и не попросил прощения, позволив идти всему своим чередом. Но плыть по течению – это неверный путь, ему надо бороться за неё, за себя, за будущее, которое ещё может у них быть.

–Очнись, Роберт,– тем временем продолжала Алекс,– у тебя их просто нет. Если захочу, кого-то поцеловать, сделаю это. Если захочу с кем-то… – закрыв глаза, она сжала губы и, глубоко вздохнув, качнула головой, пропуская слово,– тоже сделаю это.

–Алекс, я… – снова попытался начать он, но она взмахом руки заставила его замолчать.

–Нет, Роберт, ты не понимаешь, не представляешь, что я пережила. Ты был для меня всем, а потом тебя не стало в моей жизни. И я подумала, что сойду с ума. И я ни с кем не хотела общаться. Работа… я ушла в неё с головой, хотя не знаю, как было возможно уделять ей больше времени, чем я уже уделяла. И я ненавидела тебя. Всё ненавидела: любое упоминание о тебе поднимало во мне новую волну ненависти: одну за другой. И когда я поняла, что скоро захлебнусь – снова нашла путь, нашла способ жить, излечиться от тебя, как от болезни, избавиться, как от пагубной привычки. Я устала тебя ненавидеть, Роб!

–Алекс, я… – на сей раз, она решительно приблизилась к нему и с громким хлопком запечатала Роберту рот своей ладонью.

–Помолчи,– она нахмурилась.– Думаешь, я была обязана заточить себя в монастырь? Я – женщина, чёрт тебя дери. И мне не чуждо ничто человеческое. Да, у меня были мужчины. И посмей мне что-нибудь на это заявить, ты – чёртов лицемер. Я живой человек, и мне тоже необходим секс, любовь, забота…

Очень аккуратно он взял её за руку и отнял ладонь от своего лица. Алекс смотрела на него задумчиво, словно бы что-то решала про себя.

–Я могу дать тебе секс… – он хотел добавить любовь… заботу… но не успел сделать даже глотка воздуха, прежде чем она поцеловала его.

Саша на мгновение отпрянула, её губы были так близко, что когда она заговорила, он чувствовал их лёгкое касание на своих.

–Тогда заткнись и дай,– она снова крепко поцеловала его.– Только ничего не говори… пока я не передумала.

У Роберта, словно предохранитель сорвало. Со стоном он приник к ней, обхватывая её тонкую талию руками, притягивая ближе, вдавливаясь в её хрупкое тело своим с такой силой, что казалось, будто он растворяется в ней и в их поцелуе.

Он ждал этого поцелуя слишком долго, поэтому сейчас лихорадочно брал своё, словно бы боялся, что их в любой момент могут прервать. Он изголодался по ней, по её рукам, сжимавшим его плечи, по губам, двигающимся в унисон с его собственными, по её тихим стонам, по аромату, по мягкости шёлковых волос, по бархатности кожи, по длинным ресницам, полумесяцами лежащим на щеках, когда Алекс закрыла глаза, полностью растворяясь в их поцелуе.

Роб и брал, и давал. Но он не мог не отдать ей себя… всего и без остатка. Роберт не представлял, возможно ли простому смертному чувствовать то, что он ощущал к Алекс.

Это было слишком запредельно, слишком…

Но женщина, стонавшая в его руках, была вполне земной. И желания самого Роба были достаточно земными.

Алекс тихонько подталкивала его спиной к кушетке, и он опустился на диванчик, потянув жену за собой. Она села на него верхом. Её руки жили отдельной жизнью, играя с его волосами, Роб чувствовал их нежные касания. Оторвавшись от её губ, он заскользил к шее, оставляя влажную дорожку из частых непрерывных поцелуев.

Саша выгнулась в его руках, откидываясь назад так, что он был вынужден обхватить крепче и оторваться от изучения гладкой кожи её шеи. Она снова наклонилась над ним, коротко целуя в губы раз-другой, пока его ладони не накрыли её грудь, сжимая и нежно поглаживая через тонкую ткань платья.

Пальцы осторожно скользнули под бретельки лифа, медленно спуская их с плеч и обнажая грудь, ставшую вдруг необычайно чувствительной. Рука сжала мягкий холмик, подушечка большого пальца потёрла затвердевшую вершину, в то время как язык блуждал по нежной округлости.

Роберт застонал, чувствуя, как Алекс, расстегнув его рубашку, опустила ладони на обнажённую кожу, нежно поглаживая её. Он ненадолго оторвался, откидываясь назад, чтобы стряхнуть рубашку с плеч и залюбовался обнажённой по пояс женой. Платье собралось на талии, подол задрался, Роберт видел манящую линию обнажённого бедра. Руки тут же сами по себе, накрыли его, лаская и поглаживая, слегка сжимая изгибы её волнующего тела.

Алекс соскользнула с его колен, опускаясь на пол, потянувшись к его брюкам, расстёгивая пряжку, пуговицу и молнию. Роберт слегка приподнялся, помогая стянуть брюки вместе с боксерами. Ему казалось, что Алекс специально всё делает слишком медленно. Но он ждал этого момента три года, он может подождать ещё несколько лишних минут.

Когда Алекс наклонилась, Роб подумал, что всё это неправильно. Не так. Он не хотел. Он желал, чтобы всё было несколько иначе. Ей не надо распалять его, он уже и так на грани.

Потянув Алекс наверх, он прижал её к себе, тихо покачивая в колыбели своих рук, пока пальцы, нащупав спрятанную в складках молнию, не потянули вниз. Подхватив жену на руки, Роберт направился к застеленной кровати.

Ощущения от соприкосновения их обнажённых тел были почти невыносимыми, мучительными. Последний раз, когда они были вместе – был так давно… Но руки и губы, словно бы жили своей собственной жизнью, помня каждый сантиметр тела.

Роберт опустил голову и потёрся щекой об её щёку. Алекс выгнулась под ним, призывая коснуться её, и он коснулся: руками, языком, губами, касался каждого миллиметра кожи, касался, не спеша и с наслаждением.

Саша приподнялась, пытаясь дотянуться до его губ, но он нежно вернул её обратно, спускаясь вниз, к плоскому животу и стройным ногам, пока Алекс не начала извиваться. Она выгнулась дугой, обхватила свою голову ладонями, зарываясь пальцами в волосы и, застонав, заметалась от пронзительных ощущений.

–Алекс,– простонал он её имя и, поднявшись вверх по её телу, крепко прижался губами к чувствительной ямке между шеей и плечом.