зараженные, — пропыхтел Арсений, и я процедил:

— Легко оправдать жестокость необходимостью.

Воронцов усмехнулся:

— Оставить их в живых — это обречь на смерть тысячи селян из окрестных деревень. Так что гуманизм в этом случае был бы неуместен.

— Ты не знаешь об этом наверняка.

— Ты еще мальчишка. И не понимаешь, что иногда приходится жертвовать чем-то менее значительным, чтобы не потерять все. Никто не знал наверняка, с чем столкнулся. Те селяне были никем. Сдохли и демоны с ними, бабы новых нарожают.

Я промолчал, сжимая зубы и вспоминая лица деревенских, которые радовались моему приезду, заглядывали в глаза с надеждой. Точно так же встречали Воронцовых. Но выродки принесли простым людям смерть.

Глава 25

Неизлечимо больной

Демон неспешно прогуливался вдоль стены. Хоть он и был невидим глазу, но я ощущал его буквально всей кожей. Арсений же ничего не замечал и недовольно продолжил:

— К тому же не тебе рассказывать про гуманизм. Причина-то совсем в другом. Ты просто решил подвинуть нашу семью и самому стать первым среди ведьмаков. Впрочем, за это я не стану тебя осуждать. На твоем месте, я бы сделал точно так же. Так что мы с тобой даже в чем-то похожи.

— Нет, — я мотнул головой, и тут же пожалел об этом. Пространство передо мной качнулось.

— Знаешь, только у таких выскочек как ты встречается невероятная, неистребимая жажда заполучить свое место под солнцем. Мы же, те, кому повезло родиться с серебряной ложкой во рту, уверены, что все само упадет нам в руки. Мои отпрыски привыкли получать все по одному своему слову. Они слишком расслабились и забыли мои уроки. Но ничего, я расскажу им, что надо делать.

— Расскажешь? — ухмыльнулся я. — К буйным пускают посетителей?

— Ты правда веришь, что я останусь в застенках? — старик хрипло засмеялся, словно огромная ворона принялась каркать. — Мне пришлось сделать вид, что я покорился. Чтобы усыпить бдительность наивных врагов. Чтобы даже ты поверил, что оказался в безопасности. Но у меня длинные руки, мальчик. Я способен даже отсюда достать всех и каждого.

— И что ты можешь? — зло прищурился я.

— Как там эта тварь с камерой, что прилипла к твоей семейке? — окрысился старик. — Она осталась жива лишь по нелепой случайности. Мы это исправим. И щенка ее убьем, чтобы не вырос под боком юный мститель. Эти бастарды как плесень — растут на любой поверхности, куда не падают лучи солнце.

— Чей он сын?

— Какая разница? — фыркнул старик и подергал руку, которая была надежно зафиксирована.

— Я же могу спросить у его матери, — вкрадчиво произнес я.

— И она ответит какую-нибудь чушь. Скажет, что ее опоили и… — Воронцов, замолчал, словно подбирая слова, а потом выплюнул с презрением, — даже, если бы все было так, как она скажет, то почему она не обратилась с жалобой в Синод? Почему не избавилась от выродка? Она надеялась, что мой старший сын его признает… что эта девка станет частью семьи Воронцовых со своим выродком? Но этого не будет. В моей семье и без бастардов хватает крови. Мы же не Морозовы, которые собирают всякую грязь.

— Куда вам до нас? — я задыхался от возмущения.

— В любом случае та девка никому не успеет ничего рассказать. И передать диски тоже. Стоит ей выйти из здания с охраной, и счет пойдет на минуты…

Я вдруг понял, что Воронцов под лекарствами. Потому не мог остановиться и откровенничал со мной.

— Никто ей не поверит. Нам поверят, — распалялся старик. — Одному из старейших родов ведьмаков. А те, кто будут сомневаться — заткнут свои рты и не посмеют их открыть. Думаешь, что меня упекли и теперь наша власть закончилась?

— А разве не так? — поддел я князя, вынуждая говорить дальше.

— Я окажусь в доме скудоумия. Но не в том, о котором ты думаешь. Меня определят в небольшой уютный дом с садом. Там мне будет готовить личный повар, служанки будут подавать мне газеты и убирать пепел от моей трубки с ковра. Мне так же, как и прежде будут приводить тех, на кого я буду показывать пальцем. А потом выплачивать каждой оскорбленной пару монет, чтобы помалкивали о том, что произошло в моей спальне. Я так жил и живу. Я так привык. И так и будет впредь. Ко мне будут приходить за помощью, просить о покровительстве. И никакие стены не помешают этому, мальчик. Ты просто не понимаешь, как устроен этот мир.

— Но закон…

— Плевал я на закон, — яростно прошипел князь. — Я сам закон.

— А как же верховный жрец?

— Им станет тот, кто будет лоялен к моей семье. С прошлым верховным мы предусмотрели вариант, что один из нас умрет. И мы подготовили приемников. Меня менять на другого смысла нет. Я буду жить в пригороде столицы. А новый верховный станет приезжать ко мне на чай и жать руку. И все будет по-прежнему. Ничего не измениться. Ничего…

Я закрыл глаза, пытаясь успокоить бешеное биение сердца.

— Почти ничего, — словно опомнился старик. — Мне стоило быть предусмотрительнее. Надо было убрать Морозовых. Я каждый раз делаю одну и ту же ошибку.

— О чем ты?

— Давно стоило истребить Морозовых. Когда-то я думал, что достаточно будет уничтожить Александра. С его братом можно было договориться.Вдадимир слишком беспокоился о том, чтобы сохранить семью. Он не сумел пораскинуть мозгами и понять, кто стоял за нападением на темного ведьмака. У него не было времени.

— Ты, — выдохнул я.

— И Верховный, — не стал отпираться старик. — Мы стоим за истреблением большей части твоих родичей. Ваша семейка всегда была костью в горле. Твой папаша постоянно мешался под ногами. Давно стоило закинуть его в межмирье. Знал бы ты, сколько пришлось задействовать сил и заплатить денег, чтобы отправить его в другой мир. Хотя ты наверняка и не понимаешь, о чем я говорю.

Я не стал разочаровывать Воронцова и промолчал. А он с азартом продолжил:

— Мне удалось убить княгиню. Это оказалось непросто. Гребанная баба попортила мне крови. Ей удавалось каким-то образом воскресать и возвращаться. И ведь она не была темной, я проверил. Мы даже сожгли ее на ритуальном костре. Я почти весь