Он метнулся вперёд. Кинулся к ближайшему — горбившемуся парню с толстой шеей и шрамом на нижней губе. Увидел, как глаза врага широко распахнулись: он по-прежнему не верил в то, что кто-то решил по своей воле дать им отпор.

Жалко. Хватило всего двух ударов. Первый — горбатый с трудом отвёл в сторону. Второй, прицельней, — попал в лицо, вминая нос врагу в череп, заставляя голову неестественно откинуться. Мужчина крякнул, вздрогнул всем телом и рухнул на спину.

Сзади что-то ухнуло, зарычало, и Персиваль инстинктивно шагнул в сторону. Лезвие армейского ножа просвистело рядом, едва не зацепив плечо. Персиваль перехватил руку громилы, вывернул её до хруста, заполучил нож и моментально вогнал его противнику в шею. Бандит забулькал, отступил назад, выпучив наполненные приятным, обжигающим ужасом глаза. Схватился за горло, прислонился к стене и медленно сполз вниз, оставляя чёрно-красный след на камне.

Персиваль развернулся. Увидел, как здоровяк, который приказывал ему уйти, бросился бежать вглубь переулка. Услышал его шаги, быстрое дыхание. Почувствовал его страх. Нет. Рано. Недостаточно.

Он кинулся следом. В несколько шагов настиг врага, напрыгнул на спину.

Тот дёрнулся, попытался высвободиться, оступился, и они вместе покатились кубарем по чуть тёплым камням, обмениваясь ударами. Персиваль дважды получил в челюсть, но и сам ответил несколькими тычками. Выгнулся, почувствовал опору, оттолкнулся. Оказался сверху и схватил врага за нижнюю челюсть, прижал к мостовой. Ударил свободной рукой один раз, другой, третий.

Пальцы приятно кололо. Кожа потрескалась, покрылась горячей кровью. Было хорошо. Боги, как же было хорошо. Будто он вновь оказался на войне. Среди своих братьев. Боролся за победу. Выполнял приказ. Видел врага перед собой и побеждал. Как это было всегда. Как это должно было быть.

Когда Персиваль поднялся, человек под ним был мёртв. Зверь засыпал. Мысли болезненно возвращались в голову.

Персиваль взглянул на свои руки, на одежду, перепачканную в грязи и крови. Тихо выругался. Нельзя было идти домой в таком виде. Нельзя было позволить Элизе увидеть его... таким. Она слишком цеплялась за веру, что её муж — хороший человек. Что делает лишь то, что необходимо. Порой он и сам в это верил. Или, по крайней мере, хотел верить.

— Эй... — кто-то захрипел, и Персиваль только теперь вспомнил о подростках, которых избивали. — Ты должна... вдохнуть...

Парень со светлыми волосами, прилипшими к лицу, тормошил девушку с короткой стрижкой. Толкал её тело, не желая замечать то, что она мертва. Вдруг он посмотрел на Персиваля.

— Она... Погасла... — промямлил он жалобно.

Парень и сам еле дышал. Скорее всего, ему переломали все рёбра. И вряд ли он доживёт хотя бы до утра.

— Прости, — отозвался Персиваль. — Я не могу помочь.

— Они... Разделили... — Парень говорил отрывисто, будто постоянно забывал слова и искал их, как ищут монету в глубоком кармане. — Испортили... Осквернили...

— По правде сказать, — вздохнул Персиваль, пытаясь оттереть чёрное пятно с рукава, — мне плевать.

И развернулся к дороге.

— Постой! — выкашлял юноша. — Ты же... Солдат! Защитник!

— Сегодня нет, — печально ответил Персиваль и пошёл прочь.

— Это важно! — юноша попытался закричать, но зашёлся булькающим кашлем. — Можно... Исправить... Я смогу!

Но Персиваль уже сворачивал за угол, вспоминая, где находится ближайший питьевой фонтан, у которого смог бы умыться. Может быть, стоит просто выкинуть этот мундир?

Глава 11. Лучший способ обрести союзников. Часть 1

Эндрил должен был любить корабли.

Эти величественные боевые машины, способные подчинять. Заставляющие повиноваться. Несущие волю короля и, в какой-то мере, его собственную. Изящные инструменты власти, силы. Олицетворение тех самых ступеней во дворце и его, Эндрила, положения на них. Физическое подтверждение того, что всё, что он видит вокруг себя — его собственность, его владения.

Всё детство он зачитывался историями о морских сражениях. Восхищался тактической мудростью опытных адмиралов, прозорливостью и изворотливостью пиратских авантюристов, смелостью путешественников, впервые открывавших торговые пути между островами. Он помнил, как впервые попал в музей на Царь-древе, сплошь увешанный картинами, на которых изображались флотилии Востока, эпические морские битвы, осады городов на спинах воздушных богов, люди, которые внесли лепту в войну с Севером.

Вечерами, когда он не хотел засыпать, он просил старую кухарку по имени Фэн рассказать ему какую-нибудь историю. О, она знала сотни поистине захватывающих, но он желал слушать только о подвигах одного человека — собственного отца. Кухарка сама была родом с пограничных островов, поэтому было в её стиле рассказа нечто невообразимо захватывающее. Не простое перечисление битв, побед и поражений, потерь и пойманных пленников. Женщина вплетала в свои россказни магию, волю богов и прочую ерунду. Описывала короля Тан Гурри разве что не демоном, его корабли — сплетёнными из иссохшей кожи и костей побеждённых врагов исполинскими машинами, а подчинённых солдат сворой хищных красноглазых тварей, пышущих решительной яростью.

Уже тогда Эндрил знал, что это всё чушь. И тем не менее не мог перестать с упоением слушать. Он представлял себя на месте отца. Представлял себя человеком, способным подчинить даже монстров, повести их в бой, к победе. Способным обуздать хаос битвы, сравнимый с сильнейшим пожаром или штормом.

И был уверен, что готов. Теперь, после того, как одолел даже отца в споре, готов ко всему, что ждёт его впереди. Готов встретиться лицом к лицу с неприятелем. Поучаствовать в абордаже, попасть в шторм или столкнуться с превосходящей их численностью флотилией. Он даже взял из дворцовой библиотеки несколько книг по тактике и по штурму городов. Словом — подошёл к вопросу управления со всей ответственностью.

Однако стоило ему ступить на борт, как он осознал, что битвы и сражения — лишь мираж, ждущий его где-то на горизонте. И прежде, чем проявить себя в них, придётся до них добраться.

Эндрил уже бывал на корабле. Проделал долгий путь на Север, вернулся с него и даже несколько раз покидал Норт’Длон. Вот только делал он это на громадном дипломатическом лайнере, в огромной королевской каюте со всеми удобствами. Одна только кровать в ней, установленная на небольшом постаменте, накрытая балдахином с позолоченными створками и шёлковой тканью, была три шага в ширину. Судно не могло подняться в воздух, зато обладало мощными двигателями и укреплённым каркасом, из-за чего качка почти не ощущалась.

Сейчас же Эндрил был на боевом фрегате. Во главе боевой флотилии. В каком-то смысле, на своём законном месте. Почти так, как воображал в детстве,