София уже привыкла к странным повадкам этой девочки и сейчас не слишком обеспокоилась ее неожиданным бегством. Она понимала, Карла будет стыдиться, что у нее незамужняя беременная дочь, и всей душой ей сочувствовала. Но Габриэлла уже вполне достигла того возраста, когда можно выходить замуж, по крайней мере с родительского согласия, и после случившегося этот вариант был бы для нее наилучшим выходом. Если только они узнают, кто отец ребенка. До сих пор Габриэлла об этом упрямо молчала.

Поднявшись, Карла взяла прислоненные к стене дома вилы и принялась ковырять землю в поисках оставшейся в земле картошки.

– Несколько картошин да зажарить с яичком – будет прекрасный для всех нас полдник, – бормотала она.

София перебирала в уме удивительно вкусные блюда, которые, бывало, готовила им Карла. Все обожали ее картошку, запеченную в духовке. София представила, как Карла, что-то мурлыкая себе под нос, нарезает картофелины, кладет в миску, добавляет растительное масло, вино, чеснок, соль и перец. Последними идут розмарин и шалфей, а иногда и сладкий укроп. И в духовку. С мясом – просто объедение. У Софии даже слюнки потекли. Когда картошки было вдоволь, Карла все равно готовила это блюдо, правда, уже без курицы или мяса. У нее имелись и свои тайные рецепты, которые она усвоила, сидя рядом с бабушкой.

На черный день у них еще оставалась тыква, зимний, зеленый сорт, ее плоды лежали целой кучей в кладовке; были и связки лука, чеснока и перца. Что может сравниться с печеной тыквой, когда ее кожица почернела и пошла пузырями, а мякоть едят с чесночным хлебом, выпеченным самой Карлой?

Пока Карла работала, София присматривала за Альберто, который отправился за Габриэллой. Какая жалость, что такой славный мальчуган растет без отца, а теперь, когда еще и Альдо не стало, в жизни малыша вообще не осталось мужчин.

Ее размышления вдруг прервал вопль Альберто.

– Nonna[26], скорее! Nonna!

Карла бросилась к мальчику, Бени дико залаял, и София побежала за ними, а ее собачки не отставали от хозяйки. Сердце ее сжалось от страха. Если что-то случится с маленьким Альберто…

Она догнала Карлу, вместе они подбежали к мальчонке и увидели, что он стоит перед раскрытой дверью сарайчика для садового инвентаря и указывает куда-то внутрь. Карла решительно вошла в сарайчик, а София встала на пороге как вкопанная. У нее вдруг перехватило дыхание. Все вокруг будто замерло, когда она в полумраке различила Габриэллу, сидящую на полу со скрещенными ногами и сжимающую в руке зазубренный нож.

– Oh mio Dio![27] – вскричала Карла. – Что ты творишь, деточка?

Она ринулась вперед и выхватила нож, и в ту же секунду София увидела, что Габриэлла вся в крови.

– Глупая, глупая девчонка! – воскликнула Карла. – Что ты наделала?

Карла схватила дочь за запястье и увидела там разрез, не очень глубокий и не опасный, но из него сочилась кровь.

– Ну зачем, зачем? – причитала Карла. – Чего ты хотела этим добиться?

Габриэлла опустила голову и начала всхлипывать.

София шагнула вперед, чтобы положить ладонь на руку Карлы в надежде успокоить ее. Но было уже поздно, Карла так рассердилась, что уже не владела собой.

– Да боже ж ты мой! – вскрикнула она, бросилась на дочь и отвесила ей пощечину.

От Софии не укрылось, что Карла сразу же пожалела об этом.

– Я… прости меня, деточка, – прошептала она прерывающимся голосом и протянула к дочери дрожащую руку.

Габриэлла ничего не сказала, но руки матери не приняла.

Карла до боли закусила губу.

– Прошу тебя, – снова заговорила она. – Не надо плакать. Что случилось, то случилось. Пойдем, я промою тебе рану.

Габриэлла невнятно что-то ответила, но ни София, ни Карла не поняли ни слова.

– Что ты сказала? – допытывалась Карла. – Что ты сказала?

Габриэлла лишь яростно мотала головой и смотрела на мать снизу вверх умоляющими, полными страдания глазами.

– Ты ничего не понимаешь, – проговорила она более отчетливо.

– Ну тогда объясни мне. Как я могу понять, если ты ничего мне не говоришь?

– Альдо… его гибель, – простонала Габриэлла. – Это я во всем виновата.

И, раскачиваясь взад и вперед, она разразилась безутешными рыданиями.

Чуть позже они собрались на кухне. София с Карлой сидели за столом, а Габриэлла стояла возле печи. Они успокоили Габриэллу, напоили сладким кофе с куском поджаренного хлеба с медом. Не стали сразу же приставать с вопросами, и девушка успокоилась еще больше, хотя обеим очень хотелось во всем разобраться.

– Итак, – мягко начала София, – может, теперь ты расскажешь нам обо всем? На тебя никто не будет сердиться… но почему ты сказала, что это ты во всем виновата?

Габриэлла всем телом развернулась к ним, лицо ее снова выражало крайнее страдание.

– Tesoro[28], это ведь не очень страшно, правда? – стараясь, как показалось Софии, говорить ласково, спросила Карла и улыбнулась дочери.

Уставившись в пол, Габриэлла поскребла в затылке, но ничего не сказала. София бросила быстрый взгляд на Карлу, и та покачала головой. София поняла это так, что Карла собирается зайти с другой стороны.

– Подойди ко мне, – сказала Карла. – У тебя что, снова вши завелись? Давай-ка я их всех вычешу.

Габриэлла помотала головой, все так же глядя в пол.

– Может, проверишь, как там у нас суп?

Габриэлла даже не пошевелилась.

– Я все рассказала Марии, – прошептала она наконец, подняв голову; лицо ее было искажено страданием.

Услышав имя Марии, София почуяла что-то недоброе, но, затаив дыхание, постаралась прогнать это чувство.

– Что ты ей рассказала? – спросила она.

Габриэлла старалась не смотреть ей в глаза.

– Габриэлла…

– Про план взорвать железную дорогу.

– Не говори глупостей, – сказала София. – Ты ничего не могла об этом знать.

– А вот знала. Я пошла прогуляться в лес и услышала, как Альдо разговаривал еще с одним человеком. Его звали Лодо.

– Ничего не понимаю, – нахмурилась Карла. – Говоришь, рассказала Марии?

Габриэлла с несчастным видом кивнула.

– Зачем?

– Хотела ее удивить.

– Но зачем?

– Это все из-за Паоло, внука Марии. Понимаете… Я хотела, чтобы он меня полюбил, и я подумала: если ей расскажу, она передаст ему, и тогда… – Она замолчала, подавляя рыдание.