ничего, но, гуляя по плоскости, эти три сущности попытались и здесь, — а может, и в первую очередь здесь — продвинуть свои химерические идеи, нарушающие всеобщий порядок, установленный свыше, и тогда великий Хозяин отобрал у них имена — коровы были названы при появлении из стойла Фемидой и Феодорой, козел — Альбертом, — объявил их Химерами, назначив им клички: Химера один, два и три, и изолировал их навечно как нежелательных в стаде персон. Но сразу необходимость этих жестоких мер по отношению к вроде бы безобидным созданиям не определили ни мы, Пастухи, ни Хозяин, и поэтому после первого круга, как только две телки превратились в коров — правда, яловых, ни одна из них не дала приплод, и, заметьте, у них нет бубенчиков и других украшений для привлечения быков! — а козлик в козла, — они были выпущены гулять бесконтрольно со стороны Пастухов, с возможностью не соблюдать поступательного движения по великим кругам, и объявлены существами священными, поскольку Хозяину был подан в отношении этого какой-то особый знак — из недосягаемых нашему пониманию сфер. Но это была ошибка — идеи Создателя и Намерения не всегда так просты, как воспринимаются поначалу Хозяином и тем более нашим пастушеским разумом, — и отрицательное воздействие на плоскость этих троих выяснилось не сразу… Приступим к козлу. Представьте себе, этот козел с бородой гулял по поверхности, как и любая скотина, щипля траву, лакая воду из озерец и вроде бы наслаждаясь гармонией, но при этом подозрительно постоянно спрашивал то Пастухов, то коров и козлов высших кругов: почему свод голубой? почему трава зеленого цвета? откуда берутся звезды на своде? почему свет и тьма чередуются с разными интервалами? почему?.. почему?.. почему?.. Закончилось все это для него довольно печально, а именно: он выдумал колесо! Откуда у козла взялась такая несозидательная идея — думали долго после того, как уже изолировали козла. Думали Пастухи, Гуртоправы, высшие Пастухи, думал Хозяин… Где этот козел взял понятие круга? Ведь солнца нет, луны тоже нет. Где? А вот где: вспомнили, что козел этот подолгу, бывало, стоял и смотрел на великого Яна, вола, который раз за разом очерчивает своими копытами окружность, дожидаясь свою любимую Хею, — и, видимо, насмотревшись, решил воплотить эту окружность в круг и даже более того — в колесо… Для этого бородатый козел попросил одного Пастуха, чтобы тот принес ему срез ствола круглого дерева, — чувствуете, будущие коровы, проекционно-геометрическое мышление козлика? — да и не просто принес, а сделал бы дырочку в центре этого среза и вставил бы в эту дырочку палочку, чтобы срез дерева мог свободно крутиться, поскольку ему, козлу, очень хочется знать: крутится что-нибудь на плоскости или не крутится — нет такого движения? Пожаловался, что от незнания этого факта у него просто пропал аппетит, болит голова, затупились рога и даже пить он не хочет, хотя погибает от жажды… Пастух пообещал все это сделать и принести, но Пастухи не такие уж и дураки, как полагает некоторая скотина, у которой ум иной раз заходит за разум, и поэтому, помимо всеведающего Подслушивателя, странная просьба козла была донесена до Хозяина и самим Пастухом, не знавшим, что делать, как реагировать. Ответ от Хозяина последовал сразу и не содержал оговорок: категорически никаких срезов не делать, дырочек не сверлить и палочек в них не вставлять, козлиную сущность увести в далекую пустынную область, привязать к надежному колышку — пусть скачет пока по кругу, а Пастухам — начать возводить вот этот самый забор, который и отделяет теперь Химеру номер один от нормальной скотины.

— Бедный Альберт… — сказала Солдатка.

— А в чем же, Пастух, провинился этот козел, выдумав колесо? — удивленно спросила Джума. — И чем же несозидательна эта идея?

— А тем, будущая корова, — ответил Пастух, — что этот химерический замысел, воплотись он в реальность, мог превратить бы любую Божественную скотину просто в скотину, наподобие той, которая существует в проекционной иллюзии. Хозяин безмерно мудр и прозорлив — колесо! Ведь дальше пойдет еще одно колесо, еще и еще, а затем образуется и телега! Я лично видел, что такое телега! Мой друг, пастух Николай, как-то раз, возвышенный опилочными напитками до ощущения реальности, катал меня на этой телеге, запряженной старой, одряхлевшей проекционной кобылой, которую вскоре распряг и поменял на корову, сказав, что мы с ним сейчас понесемся по своду, — зрелище было ужасное… А здесь, у нас, кто захочет впрягаться? Кони и лошади, кобылы высших кругов — все одно, к ним с уздечкой не подойдешь… Коровы? Ты вот, Солдатка, пожалела козла, а ты будешь впрягаться?

— Ну уж как-нибудь нет! — возмутилась Солдатка. — Я хотя и неопределенная, но свободнорожденная сущность, а не кобыла какая-то проекционная или корова, над которой можно подобным образом издеваться…

— Вот видите… Быки? Не смешно… Есть, правда, в Божественном стаде пара послушных ослов и ослих, но они, бывает, застывают на месте, как камни, думая о великом, и нет силы на плоскости, способной их сдвинуть… Единственный вол, который вечно ходит по кругу, неприкасаем… Но если есть что-то, то это надо использовать, вот и пришлось бы воздействовать на скотину грубо, приучая ее к проекционной покорности, чтобы запрячь в телегу, а это уже покушение на сущность, которая не создана для кручения колес и любой другой неестественной для нее работы! Так что Хозяин упредил возможные осложнения, оставив козла наедине со своими выдумками и защитив скотину от воздействия его чисто проекционных идей, потенциально способных разрушить все созданное Великим Создателем и непостижимым Намерением. И действительно, многочисленные проекции этой козлиной сущности в потусторонней иллюзии, эти геометры нереального мира, в итоге накрутили таких колес, что на вашем моменте движения и без того мертворожденные призраки уже и не знают, продолжать им себя ощущать или лучше сразу исчезнуть! То же самое испытывали бы и вы — продвинь этот бородатый козел свои дырочки и вставленные в них палочки в реальность, где все существующее установлено однажды и навсегда, где нечего открывать и нет такого понятия, как доказательство, которым пользуются проекционные тени этого козлиного существа, изучая созданный их же воображением мир. Изучатели эти, в нереальности именуемые учеными, в изучениях своих дошли до безграничного мыслеблудия, прикрытого логикой, этими самыми доказательствами, причем как прямыми, так и обратными, и принципом относительного, бесконкретного понимания положения вещей. Выглядит это так, что сначала они находят закономерность и равновесие во всем и объявляют, что все, что ни есть, уравновешивается самим же собой, причем случайность закономерна и подчиняется всеобщей гармонии, но тут же