непрерывность созидательного движения, установленного высшим законом из недосягаемых для нашего понимания сфер.

— Скажите, Пастух, — поинтересовалась Рябинка, — а козьи и бараньи сущности приходят сюда?

— Бараны и овцы, — ответил Пастух, — думают такими короткими мыслями, что можно сказать, они и не думают, то есть, пройдя пару шагов, они тотчас же забывают то, о чем только что думали, и мысли свои в это место они просто не донесут. Козлы же и козы, напротив, думают так длинно, закручено и заумно, что мысли их представляют собой какой-то клубок, и обратиться к избранным сущностям они не могут в силу того, что сами не знают, где там начало их мысли, где продолжение и где конец, и бесконечно разбираются в этом клубке, отыскивая хотя бы начало того, с чем можно было бы обратиться.

— А кони и лошади, — спросила Джума, — появляются здесь?

— Непарнокопытные, — ответил Пастух, — думают на бегу, и мысли их похожи на нечто летящее, не поддающееся улавливанию, к тому же не мешают движению и даже подстегивают его, поэтому у лошадей и коней нет нужды освобождаться от мыслей, которые иной раз им даже приходится догонять.

— Пастух, — сказала Елена, — я понимаю этих коров и всю ту степень непосильных, великих обязанностей, возложенных на их головы высшим законом, но почему же тогда их отображения в потусторонней иллюзии заняты совершенно другим: однообразным трудом, не требующим особого мышления и напряжения ума, и не нуждаются в каких-то познаниях, тягой к которым и отличается, как я понимаю, любой интеллект?.. Ведь сущности хотя бы частично должны передавать свои качества проекционным теням? А надувание шаров и набивание кукол, как кажется, не выражает совсем возможности этих высших созданий…

— Ты, Елена, опять опережаешь столбы, но я отвечу тебе, поскольку ты и сама обладаешь определенного уровня интеллектом, хотя и не таким исключительным, как избранные коровы, но вполне достаточным для того, чтобы понять то, что я тебе сейчас объясню. Божественный интеллект, которым наделены, как выразилась Куролеска, твои старшие сестры по стаду, в проекциях их в потусторонней иллюзии странным образом превращается в так называемую духовность, то есть в понятие небесное, связанное с душой и не имеющее отношения к нашей великой реальной плоскости, то есть переходит в ту категорию, рассуждать о которой могут лишь небесные Пастухи. Так что выдувают шары и набивают куклы эти проекции вполне одухотворенно — что и является в потусторонней иллюзии одним из проявлений скотского интеллекта и небесного духа. К тому же, Елена, надо бы тебе знать, что истинный интеллект, пасущийся перед твоими глазами, и так называемый проекционный на самом-то деле совершенно разные вещи… Последний, то есть интеллект мертворожденных теней, ограничен познанием и пониманием иллюзии, созданной воображением самих же теней, и не переходит в духовность, являясь чем-то подобным питательной, поддерживающей среде для нереально мыслящих призраков, среде, образно говоря и с точки зрения всеобщего порядка вещей напоминающей тот самый второсортный навоз, в котором не нуждается Божественная поверхность и тем более небесная плоскость, поскольку законы реальности в обоих случаях установлены свыше, неизменимы и отвергают бессмысленное познание… Здесь, в стаде, сущности тех самых потусторонних теней, являющих собой многочисленные примеры бесплодного интеллекта, сосредоточенного в определенных менталитетных скоплениях, представлены безинтереснейшими коровами и быками, которые чаще других особей нашего великого стада посещают, используя из ниоткуда и в никуда, потустороннюю ирреальность и поддаются там иллюзиям своих же отображений, беря за основу их ложные принципы познания действительного, вступая в проекционное словоблудие и еще более отдаляя себя от истинного интеллекта скотины, на самом-то деле непознавательного и безмолвного, заранее приспособленного к условиям существования — как эти избранные коровы. Погибель, по некоторым сведениям, придет к мертворожденным теням как раз через этот так называемый их интеллект, и, зная или догадываясь об этом — во всяком случае, на вашей точке движения, — наиболее сметливые ваши отображения уже стараются избавиться от него, своим поведением подражая истинным сущностям и не стесняясь возникающих при этом признаков настоящей скотины… Но — видит непостижимый Создатель и недосягаемое даже в мыслях Намерение! — делают это лишь внешне, внутренне же продолжая считать себя какими-то исключительными созданиями, ставя себя по пониманию реальности выше собственных сущностей и продолжая плести чудовищные, запутанные паутины в своем бессмысленном разуме, уходя, попросту говоря, в проекционное сумасшествие. Причем многие делают это, даже не обладая скотской Божественной сущностью, то есть являясь бессущностными проекциями, не имеющими даже малейшего основания угадывать в своем облике быка, корову, барана или овцу… И главное, в них продолжает расти степень проекционного словоблудия, которое заражает, как мы уже обсуждали, несуществующим искаженным нашу великую плоскость… Но исчезнет луна! — нет ничего страшнее для проекционного мира, как говорил мне однажды Пастух той самой промежуточной плоскости, где разбирают и взвешивают хорошее и плохое и где ему, в свою очередь, намекали об этом небесные Пастухи, — исчезнет луна, и мертворожденные призраки наконец замолчат!

Тут, при звуке «луна», Катерина и Ида, слышавшие речь Пастуха, неожиданно оторвались от поедания сена, срыгнули его, начали усиленно пережевывать и, не сговариваясь, бок о бок быстро пошли куда-то по лугу…

Телки же, мало что понимая, тем не менее сделали вид, что пережевывают сказанное и переваривают услышанное, и, тактично выдержав паузу, одна из них, а именно беззвездная Стрекоза, спросила:

— Пастух, а можно, я спрошу о насущном?

— Спрашивай, Стрекоза, если только это насущное включает в себя что-то существенное, а не будет просто телячьим вопросом, обсудить который ты можешь и со своими согуртницами, поскольку я уже устал говорить и только курение расслабляет меня и дает отдохнуть, но обычный табак в моем кисете закончился, местное сено не дает никакого эффекта, а сушеным навозом мы, Пастухи, разживаемся исключительно от обычных, глупых коров: чуть корова умнее — дым от ее навоза сразу горчит, раздражает эфирную плоть…

— Вопрос, Пастух, включает существенное, — ответила Стрекоза. — Можно ли нам попробовать как раз этого сена, которое не годится для коз, но которое с таким наслаждением и долго поглощали Катерина и Ида?

— Трава на плоскости — общая, — ответил Пастух, — сено тоже, и любая скотина может поедать все это где угодно и сколько угодно, и только пшеница, ячмень и овес, занесенные птицами и с огромным трудом, но в малом количестве выращенные специальными Пастухами, приставленными к этому делу, предназначены лошадям и коровам высшего интеллекта, требующего усиленного питания… Так что пробуйте сено, а когда оторветесь, мы пойдем за Идой и Катериной, чтобы вы познакомились с сущностями, равных которым по отрицательному влиянию на стадо больше не существует,