себе не носит, а вот ее спутник стоит прямо посреди городской метели во всеоружии, в полном комплекте тяжелых доспехов, которые уже успели промерзнуть так, что ими можно было бы целое жерло вулкана охладить.

— Очевидно, тут твое миловидное личико с шерсткой не придется людям по вкусу, — похлопав Андромеду по плечу, заметил Фауст, — но за некоторую сумму, думаю, для нас сделают исключение. Осталось лишь найти такое…

Возле них остановился еще один человек. Мужчина, облаченный в красивую темную мантию, такую неподходящую для нынешних краев, — здесь предпочитают белый. Серебристая вышивка вдоль шва мантии несколько исправляла ситуацию, контрастируя, с черным, но не сильно. Он явно не местный, и это несколько успокаивало… но его присутствие вызвало вопросы.

— Я думал, что мне показалось, но мне повезло ошибиться… — мужчина снял капюшон, продемонстрировав тем самым свое доверие. — Приятно видеть тебя живой, Андромеда.

— Профессор Тиборн? — шагнув вперед, Андромеда приспустила капюшон, так же демонстрируя жест доверия, но все в рамках разумного.

— Я предпочитаю называть себя ментором, но если хочешь называть меня профессором, то так тому и быть… — пожав плечами, согласился тот. — Но сейчас я просто Эрвин.

Эрвин Тиборн, профессор, а также директор императорского института… собственной персоной. Это был последний человек в мире, которого Андромеда ожидала увидеть в этом городе. Он не был политиком, не был выдающимся воином, но был прекрасным магом, одним из лучших, если не лучшим, кого ей довелось увидеть в своей жизни, и увидеть его здесь… было странно.

Фауст не разделял восторга Андромеда, ибо с Эрвином знаком не был, потому что тот не обучал его в институте, — они встречались лишь мимолетно, на экзаменах. Мало того, что он не разделял восторга, так он еще и был крайне насторожен, ведь в такое совпадение крайне сложно поверить. И, как вишенка на торте, Эрвин напоминал ему о ком-то неприятном, кого Фауст точно видел когда-то, лично или нет. Он был как человек с картины.

Картины, которую он не мог вспомнить.

— Вам нужно место, где нужно остановиться? Такое у меня есть, и за вами даже не объявят охоту, если увидят природу Андромеды… — подмигнув последней, Эрвин переглянулся с Фаустом. — Пойдемте, а как будет в безопасности, расскажете, что вы тут делаете.

Устоять перед Андромедой, горящей энтузиазмом, Фауст не мог, а потому ничего не оставалось, кроме как проследовать за профессором. Впрочем, может Фауст и впрямь просто накручивает, стоит дать своему новому «другу» хотя бы малюсенький шанс. Тем более что сама Андромеда доверяет ему.

Профессор привел их ко все такому же мраморному домику на улице, который, впрочем, выглядел снаружи более заброшенным, нежели остальные — даже свет внутри не горел. Внутри, конечно, было потеплее чем на улице, да и источник света все же был, но с гостиницей здесь было общего мало.

Одно лишь радовало — это когда-то был бар, определенно бар. Об этом свидетельствует, как ни странно, барная стойка, и добротное количество алкоголя на ней. И даже сам бармен! Худощавый парень в рубашке и жилете, которые явно были сшиты в императорской столице. Темные цвета с красной нитью, свойственные, в основном, лишь для Центра, да и забавная гвардейская шляпка была на месте, а значит, это точно был друг Эрвина, но также совершенно точно не местный бармен. Впрочем, прямо сейчас он искусно смешивал содержимое бутылок за стойкой, поэтому кто знает…

Потенциальный бармен не поздоровался с ними. Изначально им показалось, что он даже не обратил на них внимания, но голову тот все же ворочал, а значит заметил. Лишь когда Эрвин зашел в помещение и закрыл дверь, наложив магическую печать, чтобы ту никто не открыл, паренек за стойкой позволил себе выпустить шумный вздох, демонстрирующий недовольство. По всей видимости, его никто не предупреждал о том, что тут будут гости.

— И как? — вдруг спросил парень, когда Эрвин закончил с дверью.

— Никак. — Холодно ответил тот, хватаясь за ближайший стул, чтобы поставить его к одному из столиков.

Как настоящий джентльмен, Эрвин пригласил остальных присесть.

— Теперь, у нас есть некоторое время, чтобы поговорить. Андромеда, Фауст Эмбер… как же судьба занесла вас в этот чудесный город? Уж кому, так вам двоим тут точно не место.

— Мы ищем… друга, да… — неловко переплетая пальцы, ответила Андромеда.

И это даже была не ложь, они ведь и вправду этим и занимаются.

Но она все равно нервничала.

— И поиски у нас идут так себе, — добавил Фауст, присев рядом с Эрвином.

Неестественный ветер прошелся по всему помещению, чуть ли не задувая свет ламп. И, казалось бы, ничего особенного, так, сквозняк, но… ветер был не только чересчур холодным, но и абсолютно неестественным. Так называемый «бармен» потянулся к поясу — к револьверу, если быть точнее. Совсем скоро всем стало ясно, что это вовсе никакой не сквозняк с улицы.

Посреди комнаты, из ниоткуда, появилась девушка в золотистых доспехах — и она, кажется, вполне себе догадывалась, что ее сейчас будут атаковать без разговора. Выстрел произошел почти молниеносно, и без каких-либо сомнений со стороны стреляющего, но золотистый щит легко остановил пулю.

— Заряжай магические пули, мертвый император… — сказала девушка, остановившись на месте и выставив меч перед собой, демонстративно поддерживая свой щит. — Но знай, что за следующий выстрелом упадет твоя голова.

— Магические пули слишком дорого стоят, ты уж прости, — взведя затвор, он не постеснялся прицелиться в нее снова, но выстрелить так и не решился. — Итак…

— Пандора… — с небольшой каплей восхищения, и, с большей дозой недоверия, проговорила Андромеда. — Зачем?..

— Потому что вы все… — она указала на каждого присутствующего в комнате поочередно. — Все оказались в ужасной ситуации, в которой совершенно не ясно, что делать дальше…

— Красивые доспехи, не видел таких, — нахмурившись, сказал Эрвин, потянувшись к мечу на поясе и переглянувшись со своим другом, намекая на то, чтобы тот приготовился к худшему. — Или видел слишком уж давно.

— Паладинские. Прекрасные доспехи, правда? — будто поправляя его, заметила Пандора, подсев к ним за столик. — Все, что я хочу в данный момент — это помочь вам, Путешественник. Ведь так удачно что вы, все вы, желаете попасть в руины небес…

Кажется, наступила минутка неловкого молчания. Мертвый император, Путешественник… Пандора упомянула эти имена неспроста, и обращалась она явно не в пустоту, а к вполне конкретным людям, что были перед ней.

Мертвый император — вполне себе конкретное прозвище, и становилось очевидно, что за стойкой стоит никто иной, как Август Кайзер, в прошлом император Центра, разделяющий тяжкое бремя императрицы Авелины.

А вот с «Путешественником»