– Что ты несешь, идиот?

На Колбина было страшно смотреть. Он побагровел, его черты исказились, глаза налились кровью.

– Это вы написали Глории письмо от имени Павла Нефедова... и выманили ее в Прокудинку!

– Бред...

– Но о Прокудинке вы знали. О доме, где проживал покойный Нефедов, тоже. Более того, вы даже собирались купить его...

– Хватит! – Колбин ударил ладонью по столу так, что письменный прибор жалобно звякнул. – Убирайся вон!– Ладно... пойду звонить журналистам... телевидение приглашу. Программу «Цена любви»! То-то будет сенсация...

Лавров поднялся и зашагал к двери кабинета, опасаясь, что ему в спину полетят тяжелые предметы. Сзади раздался протяжный всхлип.

– Стой, мерзавец... – выдавил Колбин, хватаясь за сердце. – Подожди... Твоя взяла. Не надо впутывать в наши дела прессу! Это не то, что ты думаешь... Так и быть, счет вдовы я пополню...

Он дышал прерывисто, со свистом, и Лавров испугался, что придется вызывать «скорую». К счастью, у Колбина было при себе лекарство. Он достал из ящика стола таблетку и сунул под язык.

– Но к похищению я не причастен. Клянусь! И Зебрович погиб не по моей вине... Кто это сделал, я понятия не имею. Чем тебе доказать?

– А что вас привело в Прокудинку? За какие грехи вы пытались убить знахарку?

– Я ее не трогал...

– Но в ту ночь вы находились в доме Нефедовых?

– Да... только это не имеет отношения к старухе...

– Вы случайно не маньяк, Колбин? Забраться ночью в пустой дом, раздеться, намазаться какой-то дрянью и выкрикивать заклинания... Может, вы правда оборотень? Ваши партнеры по бизнесу будут в восторге от такой новости!

Глава компании сердито засопел и отправил в рот вторую таблетку.

– Ты меня доконаешь, придурок...

– Зря вы меня оскорбляете, ей-богу, – сдвинул брови Лавров. – Я просто делаю свою работу. Сами же говорили, что я обязан знать, кто чем дышит. Вот я и стараюсь.

– Жаль, что я не сразу заметил чертову старуху! Она успела увидеть то, что ей видеть не полагалось...

– И поэтому вы стукнули ее по макушке поленом?

– Не бил я ее... Когда я выскочил во двор, она уже лежала в траве... Я испугался и убежал...

– Убежали? Куда?

– Кое-как стер с лица краску, оделся и... пошел по тропинке через лес к речке. Там вымылся как следует. Вода была холодная, но я привык. Несколько лет занимался моржеванием, потом бросил. Сердце прихватывает. До утра добрался до трассы, поймал попутку на Москву...

– Как же вы дорогу-то нашли?

– Луна светила ярко... а дорогу я знал. Мне знахарка сама все окрестности показала. Я с ней вызвался травы собирать... под видом учителя.

– Почему вы не оказали ей помощь?

– Я думал, она мертва.

– Пульс щупали?

– Нет! Я спешил поскорее унести ноги оттуда! Неужели не ясно? Объясняй потом, как я там оказался...

– Вы никого поблизости не заметили?

– Вроде нет... Я решил, что бабка подглядывала в окно, сама свалилась и ударилась головой. У стариков кости хрупкие.

– Обо что она могла удариться?

Колбин развел руками.

– Я не смотрел. Мне не до того было. Упала, да и все...

– Значит, вы – маньяк! – убежденно произнес начальник охраны. – Вам лечиться надо, Колбин. Ваше место – в клинике для душевнобольных!

– Ничего подобного. Я здоров.

– Здоровые так себя не ведут. Зачем вы намазались какой-то бурдой и призывали... царицу Савскую?

С этими словами Лавров фыркнул от смеха. Таким глупым казалось все, что происходило сначала в Прокудинке, а теперь в кабинете главы компании, что он едва сдерживался. Трагедия стремительно обретала приметы фарса.

Колбин насупился и опустил глаза. Он выглядел незадачливым воякой, который сдает последний бастион.

– Это... каббалистическое заклинание... я хотел попробовать...

– Вы занимаетесь... каббалой? – изумился Лавров. – Ну да... веяние моды, понимаю...

На самом деле он ни черта не понимал. Меньше всего он ожидал услышать от Колбина подобную нелепицу.

– Надо же как-то вести бизнес! – оправдывался тот. – Вот я и решил... пойти по стопам Зебровича.

– Он что, тоже... адепт каббалы? Вернее, был...

Петр Ильич хмуро молчал.

Лаврову казалось, что не Колбин, а он сам сбрендил. О чем они говорят?

– Бог мой! Вам удалось развлечь меня! Зебрович – адепт каббалы... интересно... м-да... А его жена?

– Про жену мне ничего не известно.

Начальник охраны нервно расхохотался. Он смеялся и не мог остановиться. Слезы текли из его глаз, скулы болели.

Колбин обиженно сопел. Ему было неловко, и в то же время он испытывал облегчение. По крайней мере, Лавров перестал обвинять его во всех смертных грехах и грозить ославить на всю столицу в масс-медиа.

– Но почему... – От смеха начальник охраны не мог толком говорить, – почему именно... в Прокудинке? Ха-ха! В доме Нефедовых? Ха-ха-ха!

Колбин налил себе воды в стакан, глотнул и придвинул графин Лаврову.

– Выпей... и успокойся, Рома. Здесь нет ничего смешного, уверяю тебя. Ты не задумывался, почему один бьется как рыба об лед, а другому все само течет в руки?

– Вы намекаете... намекаете... что Зебрович... продал душу дьяволу? Ох-ха-ха-ха!

Лавров вытирал слезы и глотал воду. Слышала бы это Глория!

– Не упоминай дьявола всуе, Рома. Каббала, да будет тебе известно, толкует Священное Писание... и постигает неизреченное имя Создателя...

– С каких пор вы стали исповедовать каббалу, милейший Петр Ильич?

– Не так давно.

Колбин перестал нервничать и обрел душевное равновесие. В отличие от начальника охраны, который выглядел обескураженным.

– Вы надеетесь... добиться успеха в бизнесе при помощи... заклинаний? Для этого вы вызывали царицу Савскую?

– Получалось же у Зебровича, – постукивая пальцами по столу, ответил новый глава компании. – Почему бы мне не попробовать? Это ведь не противозаконно?

– С чего вы взяли... будто Зебрович...

– Он сам признался! Поведал мне свой секрет... будучи в сильном подпитии. Всему виной – его любимое виски. Я добавил туда немного клофелину, совсем капельку... чтобы Анатолий, не дай бог, не вырубился. И он не вырубился! Просто у него развязался язык... и он выболтал тайну... а потом уснул и все забыл. С кем говорил, о чем... А я запомнил! Намотал на ус. Я нарочно раскрутил его на разговор... Давно пора было вывести его на чистую воду. Чтобы грести деньги лопатой, не надо быть семи пядей во лбу! Я гораздо умнее, образованнее Зебровича, а ходил у него в подручных. Обидно, Рома! Ох и обидно!