к делу. Стукачи признались, что до них дошли смутные слухи о новой перестановке сил, которую затевает Торрио. Газетные отчеты лишь демонстрировали свое невежество и отсутствие правильных выводов. Они ничего не знали о Синдикате. Им только было известно, что Шульца лишили возможности заниматься вымогательством. Поэтому, не подозревая о плане убийства Дьюи, они предполагали, что Шульц умер, сражаясь за доходные места.

Самой шокирующей и, вне всякого сомнения, самой пикантной новостью было известие о том, что толстяк участвовал в убийстве такого крупного авторитета. Он явно прибеднялся, выпрашивая лицензию на Поручительскую деятельность. Он не растратил то богатство, которое приобрел в Чикаго. Следовательно, только он мог быть тем Джоном, который обещал Шульцу миллион долларов на покупку отеля.

В бумагах, которые нашли в номере Шульца, в отеле «Роберт Трит» в Ньюарке, содержалось упоминание о сделке, связанной с отелем. Однако записи были настолько неразборчивыми, что этот вопрос так до конца и не прояснили.

У Торрио и Голландца было несколько тайных встреч, как рассказал позже партнер последнего. Очевидным мотивом этих встреч была передача части прибыли бывшему владельцу фирмы-гаранта. Попытка утихомирить угрюмого Голландца, одолжив ему большую сумму денег па отель, была вполне в духе Торрио.

Узнав о том, что Шульц еще дышал, когда его обнаружили в мужском туалете, Торрио немедленно уехал в Майами. Там он прочитал о приказе комиссара полиции Нью-Йорка, Льюиса Валентайна, арестовать семь бандитов, упомянутых в «Таймс».

— Торрио — враг нации номер два, — заявил комиссар.

Капоне даже за тюремной решеткой оставался врагом номер один. Таким образом, Торрио приобрел ту же дурную славу, что и его ученик.

Полиция Майами, которая вела учет отдельных приезжих, предупредила Валентайна, что Торрио и Лучано находятся в городе. Комиссар поблагодарил коллег, и на этом дело застопорилось. Он не смог добиться выдачи преступников другим штатом.

Как только газеты перестали обсуждать убийство Шульца, Торрио вернулся в Нью-Йорк и вновь стал вести тихую и незаметную жизнь.

Долговязый Цвильман, который отделался от допросов по поводу убийства в ресторане, подал ему сигнал опасности. До сыщиков из Управления но налогам на спиртные напитки дошла информация о связи Торрио с картелем.

— Они старались вытрясти из меня сведения об этом, — сказал Долговязый.

Джимми ЛаПенна также забил Тревогу. По его словам, агенты знали о том, что Торрио финансировал завод по переработке спиртных напитков в Балтиморе.

— Балтиморские федералы передали им книги, — простонал ЛаПенна.

— Ты что, хочешь сказать, — резко бросил Торрио, — что ты упомянул обо мне в бухгалтерских книгах, как последний идиот?

— Господи, Джей Ти, — запричитал Джимми, — боюсь, так и есть.

Торрио понял, что его ждет заокеанское путешествие. Он попытался продать свою фирму по торговле спиртными напитками Фрэнку Костелло. Несмотря на то, что они были добрыми друзьями и партнерами по управлению Синдикатом, сделка не состоялась. Костелло предчувствовал, что из-за избыточной шумихи «Прендергаст энд Дэйвис» может прогореть. Ирвинг Хайм также отказался купить компанию. До бывшего бутлегера дошли слухи, что с «Пи энд Ди» не все было чисто.

Совесть Торрио была чиста. Он до конца пытался сохранить фирму в рамках Синдиката. Ему ничего не оставалось, как обратиться к добропорядочным гражданам. «Пи энд Ди» перешла в руки уважаемой группы из Бостона. Это была вынужденная сделка, но Торрио все равно остался в выигрыше. Продажная цена фирмы, равная 155 000 долларов, на 93 000 долларов превышала ту цену, которую заплатил за нее Торрио.

Он купил билет на корабль для себя и Анны. Они должны были сесть на борт лайнера в Квебеке и сойти в Рио-де-Жанейро. Он выбрал Бразилию, поскольку она не заключала со Штатами договор о выдаче преступников. Однако Торрио не намеревался навсегда порвать со своей приемной родиной. Он твердо верил: (а) что-нибудь всегда можно придумать; (б) время все лечит. Заранее думая о возвращении в Штаты, Торрио подал документы на оформление паспорта.

Управление по налогам на спиртные напитки не было сторонником кулуарных игр среди федеральных агентств. Оно сообщило о своем наблюдении за Торрио в паспортный отдел Госдепартамента, взамен получив предупреждение, что объект наблюдения подал заявку на заграничный паспорт.

Это известие застало управление врасплох. Поскольку никто не знал, что делать, то управление решило следовать известному изречению: «С помощью большого жюри государство может добиться любых целей». Против Торрио было выдвинуто обвинение в мошенничестве и неуплате налогов на спиртные напитки в размере 250 000 долларов. Судя по записи сотрудника Министерства финансов Элмера Д. При, это было сфабрикованное обвинение.

Торрио сообщили, что его паспорт готов, и 22 апреля 1936 года он подошел к окошку почтового отделения Уайт Плэйнс, где выдавали заказную почту[48]. Специально уполномоченный инспектор налогового управления Джон Г. Флинн уже ждал его с ордером на арест. В Покипси арестованный предстал перед судьей Исааком Платтом. Залог был установлен в размере 100 000 долларов. В ожидании залога Торрио находился под стражей в федеральной тюрьме в Манхэттене.

Полицейское управление Нью-Йорка энергично взялось за дело. Правительство решило задержать заключенного на несколько часов.

Торрио привезли на опознание в главное управление на Централ Стрит. Он подумал, что полиция, должно быть, подозревает его в краже из уличных ларьков. Джей Ти стоял в свете софитов, спиной к щиту, на котором был указан номер 4, в толпе карманников, бродяг и налетчиков. Жертвы мелких преступлений пожирали его глазами. Торрио весь кипел от негодования.

Полицейский, который был на посту, имел весьма смутное представление о карьере заключенного. Его вопросы опирались на убеждение, что всей своей славе толстяк был обязан связям со знаменитым Капоне.

— Когда вы познакомились с Капоне?

— За четыре или пять лет до того, как он сел в тюрьму, — сообщил Торрио неточные сведения.

— Вас арестовывали вместе с Капоне?

— Нет.

— В вас стреляли, когда вы были с Капоне?

— В меня стреляли и серьезно ранили, — сказал Торрио, изо всех сил сдерживая себя. — Но Капоне был абсолютно не при чем.

Поскольку никто из присутствующих не опознал в нем мелкого воришку, заключенного увели.

На следующее утро Анна Торрио появилась в офисе секретаря окружного суда США Фрэнка Фердона. Она принесла 100 000 долларов, завернутых в газетную бумагу. Пресса сообщила точное число купюр: 97 банкнот по 1000 долларов, 4 банкноты по 500 долларов и 10 — по 100 долларов. В эпоху депрессии это было сногсшибательное зрелище. Фердона запечатлели в тот момент, когда он глазел на деньги, открыв от удивления рот.

Когда Торрио подписывал квитанцию о возврате его личного имущества, в помещение ворвался агент, который считал себя представителем государственной