«Одно из наших судов, „Джозефина К.“, разгружало 2500 ящиков в Сэнди Хук, — показал Мюррей. — Внезапно появилась береговая охрана и завязалась перестрелка. Капитан „Джозефины“ был убит.

Я перехватил сообщение береговой охраны об этом происшествии и позвонил ио телефону. Мне приказали приехать в отель „Дуглас“ в Ньюарке. Там меня ждал Торрио и другие люди. Я отчитался перед ними. Торрио сказал одному из присутствующих: „Позвони нужным людям и узнай, что им известно“. Он упомянул кого-то из государственной судоходной службы. Потом мне приказали возвращаться домой и не отходить от радио».

Когда Мюррей и другие гражданские свидетели приходили и уходили из здания суда, их сопровождали молодые люди с настороженными взглядами. Присяжные понимали, что это была охрана (агенты ФБР). Правительство настаивало на том, что свидетелям была нужна защита. Кроме того, это производило психологическое давление на присяжных. Представители обвинения использовали все средства, чтобы внушить, что пожилой уютный человечек с серебристыми волосами и отеческим взглядом, аккуратно одетый в синий костюм, белую рубашку с накрахмаленным воротничком (Анна ежедневно приносила ему свежую одежду из прачечной), представляет собой прямую угрозу для общества.

Воздушный пилот Роберт Камм — профессионал в авиаконтрабанде, работающий на банду «Провидение» под началом Дэнни Уолша, — рассказал, как он сопровождал своего босса на встречу с Торрио. Переговоры состоялись в отеле «Бельведер» на Манхэттене. Насколько мы видим, Торрио строго следовал своему плану организовывать небольшие встречи каждый раз в новом отеле. Возможно, это не раз спасало его от арест а, но. как показывают свидетельства, всякому везению приходит конец.

Свидетель Камм показал, что на встрече Уолш предложил использовать бутылки оригинального дизайна, чтобы стимулировать продажу виски. Торрио не принял предложение. Как в сутенерском бизнесе, так и в торговле спиртным, он избегал излишних накладных расходов. Он выступал за аскетические комнаты и за простые бутылки. Он считал, что клиента не интересуют дополнительные выкрутасы.

Якоба (Яшу) Каценберга, опыт которого в области контрабанды широко использовался картелем, привезли в зал суда из федеральной тюрьмы, где он отбывал десятилетний срок за торговлю наркотиками. Каценберг показал, что он заплатил 5000 долларов за крепкие напитки Фрэнку Загарино, представителю Торрио. Расчет произошел в автомобиле, на заднем сидении которого находился Торрио.

Штойер обратил внимание присяжных на то, что они выслушали показания свидетеля, заключенного под стражу. Он намекнул, что государство подкупило его, обещав Каценбергу сокращение срока заключения. Торговец наркотиками ничего не сказал в свое оправдание.

Берт Эриксон, управляющий корабля, перевозящего спиртные напитки для банды контрабандистов, заявил, что по его собственным подсчетам, Торрио получал чистую прибыль в размере 35 000 долларов в месяц в результате доставки крепких напитков в Чикаго и города-двойники — Миннеаполис и Сент-Пол, Миннесота, Торрио, разъезжающий по разным отелям, принял Эриксона в отеле «Бреслин» на Манхэттене, в ночь, когда Эриксон обнаружил недостачу товара. В купленных им двадцати пяти ящиках спиртного он нашел несколько разбитых бутылок.

Фрэнк Загарино списал их на невезение Эриксона. Однако Торрио, сторонник политики, что клиент всегда прав, не согласился с ним. По словам Эриксона, Торрио сказал: «Почему ты ему не заплатил? Мы же у него в долгу», Он мягко сделал выговор Загарино.

Стараясь обратить внимание присяжных на то, что Торрио сам признал себя членом картеля, Кляйн переспросил: «Ты уверен, что Торрио сказал: „Мы у него в долгу“?»

— Абсолютно. Эта фраза врезалась мне в память. Я как раз подумал, что с его стороны это было справедливо.

Его показания были неблагоприятными для обвиняемого. Тем не менее, Эриксон, не скрывая, восхищался Торрио.

В ходе перекрестного допроса Штойер спросил у Эриксона его адрес. Кляйн резко выступил против. Он напомнил присяжным, что обвиняемый гораздо опаснее, чем это кажется на первый взгляд.

— Ваша честь! У свидетеля есть семья, — сказал прокурор, — штат гарантировал ему полную безопасность. Штат считает, что разглашение адреса свидетеля повлечет за собой угрозу его безопасности.

Судья Клэнси поддержал возражение. Штойер продолжил ту же линию поведения, которой он следовал при допросе Каценберга.

Ранее Эриксон признал себя виновным в торговле наркотиками. Его приговорили к одному году заключения, однако исполнение приговора было отложено. Не было ли его везение связано с обещанием дать показания против Торрио?

— Нет, — сказал Эриксон. Он покинул трибуну, не изменив показаний.

Обратившись к другому источнику доходов Торрио, Кляйн вызвал Роберта Горовитца. Горовитц заявил, что он работает поручителем. Он часто посещал Большую Городскую Компанию-гарант. Он, как минимум, десять раз видел Торрио на территории, выделенной для менеджмента[49].

За столом, отведенном для прессы, почувствовалось оживление. Было известно, что поручительская фирма некогда принадлежала Голландцу Шульцу. В перерыве репортеры стремительно бросились к источнику информации — в офис окружного прокурора. Их заинтересовала возможность новых разоблачений, относящихся к убийству в мясном ресторане «Палас». Журналисты узнали, что в связи с делом Шульца, будет произведен новый допрос свидетелей. Двое свидетелей слышали, как Шульц сокрушался по поводу того, что Торрио отнял у него поручительскую компанию.

Одной свидетельницей была Франсуаза Шульц, молодая и красивая вдова бандита, мать двоих детей, бывшая гардеробщица из бродвейского кабаре. В качестве другого свидетеля выступил Д. Ричард (Дикси) Дэйвис — юрист, лишенный лицензии на адвокатскую практику, который ранее официально защищал интересы Голландца.

Дэйвис знал, что Торрио выделил Шульцу долю из прибыли поручительской компании. Ему было также известно, что Джон старался не распространяться об этой сделке. Однажды Торрио передавал Шульцу его долю ночью на заброшенном угольном складе, который располагался на берегу Ист Ривер на 138 Улице.

Журналисты раскрыли еще один секрет. В ходе расследования Сеймур Кляйн допросил Капоне в тюрьме Алькатрас, куда его перевели из Атланты. Согласно легенде, Капоне, не раздумывая, пошел на предательство. Он составил отчет о финансах Торрио и его стратегии по сокрытию доходов на пятидесяти страницах. Когда у прокурора Кляйна потребовали дополнительных сведений по данному вопросу, он ответил: «Без комментариев».

Благодаря газетным статьям, на следующий день суд собрал огромную аудиторию. Однако зрителей ждало разочарование. Адвокат Генри Кляйн, который замещал своего отсутствующего коллегу Макса Штойера, обратился к судье:

— Ваша честь, трое обвиняемых хотят изменить свои показания.

Судья Клэнси приказал, чтобы каждый из них сделал отдельное заявление,

— Я признаю себя виновным, — сказал Торрио с легкой дрожью в голосе.

Решив, очевидно, что Торрио лучше знает, что нужно делать, Уильям Слокбауэр и Джеймс ЛаПенна повторили его слова.

Жюри присяжных было распущено (других присяжных заседателей внесут в списки позже, во время процесса по делу Луиса ЛаКава и Джона Д’Агостино). Старшина присяжных Томас Д. Корбалли,