Голлум тем временем разделался со вторым охранником, суда по всему, произошло все беззвучно, потому что пятеро на втором этаже не шелохнулись. Двое часовых продолжали смотреть перед собой, трое спали.

Винс зашагал по лестнице, следом за ним – Голлум. Что они сделали, не знаю, но часовые засуетились, забегали по комнате. Теперь Винс и Голлум не церемонились, застрелили бодрствующих, затем – спящих. Винс помнил о моей просьбе и придушил одного из охранников.

– Дело сделано, – проговорил я, достал из рюкзака пузырек с наркотиком, который все это время таскал с собой, и побежал к «Трем поросятам», остальные последовали за мной.

Когда я распахнул дверь в одну из спален, Винс вязал пленника, тот не сопротивлялся, был, судя по всему, без сознания. Следом за мной вошел Химик, остановился, держась за дверной косяк, вытер пот со лба и устремился к пленному.

– Переверни его, – велел он Винсу, и он подчинился.

Пленный – молодой парень лед двадцати пяти, рыжий, под щетиной проглядывают веснушки. Химик встряхнул его, посадив на кровати, прислонил спиной к стене:

– Ты кто такой?

Парень повертел головой, непонимающе огляделся.

– Знайка.

– Очень смешно. Что ты тут делаешь?

– Охраняю, – бесцветным голосом ответил он.

– Кого?

Парень пожал плечами, скривился, как от головной боли, из левого глаза на щеку капнула слеза.

– Не знаю. Позвали, я пришел.

– Кто звал?

– Не знаю. Я должен был прийти и пришел.

– Что и от кого охраняешь?

– Место… важное место от всех.

– Будиешь иему своио зелье давать? – спросил Винс, придерживающий парня за плечо.

Химик вынес вердикт:

– Это чужой. Он под влиянием и на Иггельда не работает. Код от входа тоже не знает…

Не успел он договорить, как Винс перерезал парню горло и бросил дергающееся тело на кровать. Точно, голливудский фильм: мы вместе с головорезами в комнате, залитой кровью, среди трупов, пытаемся наказать главного злодея.

– Плохо, – Химик сел прямо на пол, скрестил ноги и подпер голову руками. – Иггельд позвал людей, которые под программой, и скоро их тут будет много, если еще не.

Я передал слова Химика по рации остальным и отключился.

– Ну, что, Химик, попробуем открыть дверь? Если не получится, будем взрывать.

Мы спустились на первый этаж, по лесенке за барной стойкой – под землю, где имелось несколько ходов. Химик повернул, и путь нам преградила бронированная дверь наподобие иллюминатора с рулем-ручкой посередине. Химик принялся крутить ее вправо-влево, а я с замирающим сердцем ждал. Наши союзники наверху тоже ждали.

Дверь щелкнула… И взвыла сирена.

– Черт, они ее перекодировали! Винс, взрывчатку!

Через Алешу Вин передал мне сверток с антеннкой, я примотал ее к рулю, надеясь, что дверь сорвет с петель, а не деформирует так, что мы вообще туда не войдем.

– Уходим! – скомандовал я.

Мы выбежали из «Трех поросят», последним выходил я и плотно закрыл люк, ведущий вниз. Отбежав метров на сто от бара, превратившегося в братскую могилу, я прокричал в рацию:

– Все готово. Точки заминированы?

– Давно, – отозвался Джокер. – Ганн?

– На «один» активирую взрывчатку. Три, два, один…

Я закрыл уши ладонями, Химик сделал так же. Взрывы грянули одновременно и слились в один, земля вздрогнула и рванулась навстречу. В предрассветной серости двухэтажная изба «Три поросенка» складывалась карточным домиком, из окон, брызнувших стеклами, вырывались огненные сполохи.

Черное небо перечеркнула сигнальная ракета для Зяблика.

– Только бы не загорелся, – шепотом молился Химик.

Из-под бревен повалил густой черный дым. Полковник бросился его тушить… Огнетушителем! Он его забрал из бара, видимо, когда мы выбегали. Еще не родившийся огонь огрызался черными дымными струями, шипел и захлебывался белой пеной.

– Это шикарно, – проскрежетал Голлум, поскреб лысый череп, аж страшно стало, что он разорвет тонкую желтоватую кожицу.

Не дожидаясь команды, Алеша, Соло и Чуи принялись растаскивать бревна, чтобы освободить проход. Все, кроме Химика, к ним присоединились. Химик забрал огнетушитель у Полковника и гасил остатки пламени.

Затрещала рация, проговорил Ганн:

– Химик, что у вас?

– Возгорания нет, разбираем завал, чтоб пробраться к главному входу. У вас?

– Спокойно…

Не успел он закончить, как вдалеке загрохотал автомат, ему огрызнулся второй, и севернее, там, куда отправился Зяблик, началась перестрелка. Взмыла в небо сигнальная ракета, грохнула граната, и автомат Зяблика смолк.

Винсент и Голлум витиевато выругались в два голоса. Ганн заорал из рации:

– Джокер, передислоцироваться севернее! Соло, Чуи, занять позиции и прикрывать! Химик, Пригоршня и ваша звездобратия, работайте, мать вашу, скорее! Пошлите кого-нибудь вперед, нам нужно знать, как велика прибывшая группа поддержки. При необходимости переместимся к вам вместе с броневиком.

– Я в разведку, – вызвался Алеша, вытирая руки, испачканные гарью, о штаны. – Меня ночью не видно…

– В разведку лучше Винсу, – предложил Голлум. – Его не заметят, а ты здоровый, ты – работай!

Мы с Алешей ухватили огромное бревно и откатили в сторону. Работы осталось немного, успеть бы до момента, когда к Иггельду придет помощь!

Винс исчез, он отправился навстречу опасности с инфравизором, теперь остался один прибор у Химика. Вряд ли он есть у наступающих с севера – уж очень дорогая игрушка, только богатые группировки могут его себе позволить.

Вскоре мы раскидали еще дымящиеся бревна, испачкались гарью с головы до ног, как трубочисты. Из образовавшейся черной щели дохнуло горелым, повалил дым, осталось сдвинуть несколько бревен, и можно спуститься ко входу в Институт, посмотреть, что там…

– В триехстах метрах от миеня – шестеро. Идут цепью, – отчитался Винсент по рации – Мои действия?

Ганн принял грамотное решение:

– Пропусти их вперед. Когда завяжется перестрелка с остальными, ударишь в тыл.

– Ок.

Одно бревно, второе… Третье. Кряхтит Алеша, откатывая обугленное полено, я ему помогаю. Со скрежетом оно поддалось, приваленное другими. Открылся черный зев прохода. Химик включил фонарик и посветил в темноту.

Круто уходящие вниз ступени посыпала штукатурка и клочья глины. Чтобы разглядеть, что дальше, надо спуститься. Алеша полез первым, за ним – я, отодвинув Химика.

Стену разворотило, вырвало кусок бетона и оголило глину, стену напротив посекло осколками. Алеша посветил на дверь-иллюминатор. Луч скользнул по почерневшей стали и утонул в дыре – дверь приоткрылась вовнутрь Института, и оттуда лился приглушенный свет.