– Вы взяли ее под стражу? – интересуется отец, как будто мы даже не видели ее в камере с Лонаном и остальными.

Пауза.

– У нее, к сожалению, была доза седативного. – Снова пауза. – Старк и Семидесятая находятся в Норе. Обе – без сознания.

Сглатываю ком в горле. Поэтому я и не увидела Хоуп на экранах, она – не с ребятами. А где Финнли? Я сосредотачиваюсь на дыхании, пытаясь совладать с дрожью, с тошнотой.

– Как поступить с Волчицей? – спрашивает Пелл. – Мне подняться в лабораторию, подготовиться к процедуре?

Ава смеется. Как мед на мороженом – столько сахара, что аж выворачивает.

– Для перебежчицы? Брось, Пелл, и кто из нас теперь не следует протоколам?

Услышала, значит.

Ава очень опасна, в чем я и не сомневалась.

– Грей тоже пока без сознания, с казнью придется повременить, пока он не проснется, – говорит отец.

Собираю остатки воли в кулак, чтобы не закричать при слове «казнь».

– Я встревожена, – произносит Ава, и в ее голосе действительно звучит беспокойство. – Он не охранял вход и не отвечал на вызовы, поэтому я испугалась, что его каким-то образом одолел Семьдесят Второй. Однако, когда я бросила Волчицу в камеру, Семьдесят Второй с остальными был на месте, и я подумала, что произошло нечто серьезное.

Если я Семьдесят Третья, то Семьдесят Второй, конечно, Лонан. Он угодил в логово последним.

А Семьдесят Первый… Феникс?

Молчание затягивается.

– И что ты предлагаешь? – наконец произносит папа. – Зорнов требует как можно скорее отправить Семьдесят Второго и его команду на яхту.

Что? Яхту?! Он уже говорил, что рискнул связаться с Зорновым – и вожакам не терпится увидеть Лонана… но я вообще не связывала два вышеупомянутых факта друг с другом. О чем отец думает, ведь вожаки только этого от нас и ждут?

– Ты посадила Волчицу в одну камеру с Кассоуэри, Ава. Ты наблюдала за ней столько же, сколько и я. Она без боя его нам не отдаст. Как и остальных, если на то пошло.

Ава прокашливается.

– Моя смена начинается через две минуты, – отчеканивает она. – Вы с Пеллом можете подкинуть монетку и решить, кому достанется обязанность казнить перебежчицу, самостоятельно. По протоколу, и все дела.

Раздается металлический звон, затем хлопок ладони о ладонь.

– Если решка, пойду я, – заявляет Пелл.

Спустя секунду отзывается папа:

– Решка. Кстати, Пелл… возьми-ка с собой Семьдесят Третью.

Я совершенно не ожидала, что в бесконечном бетонном коридоре за пределами кабинета «Овна» есть съемная часть крыши и крутая стальная лестница. Подъем кажется бесконечным – мы находимся гораздо глубже, чем я думала.

А когда мы выбираемся наверх, то меня ждет еще больше неожиданностей.

Мы находимся не в главном здании.

Впрочем, мы и не под открытым небом. Вокруг темно – настолько, что я вижу лишь клочок утрамбованной земли возле прохода. Но я сразу узнаю запах – влажный, затхлый – и поднимаю взгляд: сквозь вырезанные в каменном куполе окна проникает слабый свет луны и звезд.

Мы в храме. Точнее, в ротонде, где Хоуп заметила жуков. Неудивительно, что это место столь тщательно охраняют – под ним расположен отдел «Овен».

– Сюда, – указывает Пеллегрин.

Я иду за ним – во-первых, из-за темноты, во-вторых, потому что я ему достаточно доверяю. Мне хочется спросить: «А вы и вправду убьете Алексу?» И еще: «А Лонан и остальные сядут на яхту по приказу Зорнова?» И еще: «А Финнли и Хоуп… они будут в порядке?»

Но затем спохватываюсь и вспоминаю, что теперь дежурит Ава. Может, она уставилась в камеры видеонаблюдения. Пусть меня не активировали и Волки не имеют надо мной власти, я должна притворяться, что все иначе. Надо играть, продолжать играть свою роль.

Думаю, что следят и за Пеллегрином, так что он вряд ли даст мне прямой ответ, даже если захочет.

Мы пересекаем храм – однако используем не тот узкий, извилистый коридор, который мы обнаружили с девчонками, а противоположный. Мои глаза постепенно привыкают к темноте.

От жуков не слышно ни шороха.

Пеллегрин нажимает на кнопку в стене. Во мраке вспыхивает и тотчас исчезает паутина голубых лазеров. Они вновь напоминают мне про Хоуп: если их с Финнли обработали одновременно, значит, в тот день, когда мы нашли храм, она уже была под контролем Волков. В какой момент ею управляли папа или Ава? Как долго это продолжалось? Хоуп случайно наткнулась на лазеры, пролилась кровь, на ее запах ринулись жуки, и мы сбежали отсюда.

А может, ничего случайного тогда не произошло…

Только Хоуп не захотела садиться на покрытые мхом камни.

По спине расползается противный холодок. А меня даже не обработали, но я уже с избытком настрадалась: сперва из-за боли, потом из-за галлюцинаций с Берчем.

Поверить не могу, что меня уберегло лишь то, что папа отказался довести их жуткую процедуру до конца. А сейчас мой главный враг – неосторожность.

Коридор внезапно заканчивается у подножия огромного дерева. Непонятно, то ли так было задумано изначально, то ли дерево выросло позже и перекрыло путь. Так или иначе, но Волки использовали его себе во благо.

– Аккуратней на лестнице, – предупреждает Пеллегрин. – Некоторые ступеньки совсем узкие.

Перекладины врезаны прямо в ствол. Прямо как в тот, рядом с которым находилась сетка, поймавшая Финнли. Меня покидают силы уже от одной мысли, что сейчас мне придется заново тащиться по мостикам из волокон. Но, к моему облегчению, поднявшись на деревянную платформу, я их не вижу. Вместо них используется навесная переправа, способная унести человека в любом направлении.

– Страховочные ремни гораздо крепче, чем ты думаешь, – сообщает Пеллегрин.

Если он надеется так меня утешить, то у него ничего не получается. Стараюсь рассмотреть ремни. Пусть они и не потрепанные, но все равно кажутся неспособными выдержать мой вес, слишком тонкими – как портупея, которую мама носила с платьями.

Пеллегрин дает мне пощупать свои ремни: они точно такие же. Но если он считает их надежными и пользуется ими каждый день, значит, они наверняка выдержат.

Пеллегрин помогает мне их нацепить и, прикрепив карабины к тросу, кратко инструктирует о том, как правильно останавливаться. Он отправляется первым – на всякий случай, если мне вдруг понадобится помощь.

Я бросаю прощальный взгляд на храм. Скрытый среди папоротников, как и писал мой отец. Какие надежды я возлагала на него… сколько ожидала в тот день, когда мы его обнаружили!

Зато теперь я знаю, что он обитаем.

Скрытые среди папоротников храмы, выстроенные из камней и тайн. Монахи, которые даруют беженцам защиту от обеих сторон военного конфликта, принимая их в свой монастырь. Всем, кто приходит с миром, без малейшего намека на враждебность, наносят особые татуировки-голограммы».