— Да я же как тот пионер, — пожал плечами я. — Всегда готов.

— Программа начинается через полчаса, — сказала запыхавшаяся Эланор, подбегая к нам. — Пора уже переодеваться и готовиться, мы четвертые.

— Ладно, парни и девчонки, — сказал Конрад. — Удачи вам. А я пойду еще накачу пожалуй!

Приходилось приплясывать, чтобы не мерзнуть. С одной стороны, морозы отпустили, и погода стояла уже вполне весенняя. На солнышке снег плавился и становился темным и ноздреватым, но ноль градусов — это ноль градусов. Если прогуливаться по парку, то нормально, а вот когда неподвижно стоишь, ожидая своей очереди выходить на сцену — то как-то становилось зябко. И еще холоднее было смотреть на девчонок из балетной студии, которые одеты были гораздо скуднее, чем мы. В спортивные купальники, колготки и невесомые пачки из белого фатина. Они были следом за нами. А на сцене сейчас показывали пантомиму парни в белом гриме, котелках и здоровенных ботинках. Судя по возгласам «Асисяй!» и «Низззя!» они копировали знаменитый номер Полунина. Публика смеялась. Народ потихоньку прибывал. Света и Стас стояли рядом с камерой и тихонько переговаривались. Второго парня с камерой мне с моего места было не видно.

— Слушай, Велиал, — сказал Бельфегор, прыгая с одной ноги на другую. — А давай знаешь как сделаем? Вот сейчас они снимут выступление, но тут сцена так себе… Если из этого клип монтировать, фигня получится. А если доснять потом кое-что на муке… Или ночью в театре, как прошлый раз. Ну, как будто вот идет песня на сцене, а вот как это все должно выглядеть на самом деле…

— А может тогда лучше не на сцене? — задумчиво проговорила Наташа. — Тут сцена, там сцена… Если просто на улице снять? Чтобы настоящие прохожие вокруг были.

— На проспекте Ленина, ага, — фыркнул Бегемот. — Прямо под часами у ЦУМА.

— Да ну, там белые братья, подумают, что мы тоже из этих, — поморщилась Наташа. — Лучше где-нибудь на Петра Сухова, там еще такие домики прикольные, из красного кирпича.

— Или в районе центрального рынка, где старый Новокиневск был, — подхватил я. — Но на сцене тоже можно. Стас, конечно, хороший оператор, но очень уж тут… Детский праздник, ага.

«Очень мемное видео может получиться, — подумал я. — С какого возраста можно приучать ребенка к Горшку?»

— Зяяя! — заорал один из мимов. — Зя! Зя! Зя!

— Так, толкиенисты, вы готовы? — высунулся из-за задника эстрады местный распорядитель в вязаной шапочке и с красным клоунским носом. — Все у вас в порядке, объявляю?

— Мы готовы! — за всех ответила Наташа.

Глава 26

Со сцены мир выглядит немного другим. Как будто смотришь на него сквозь толстое стекло. Вроде бы, вокруг те же самые люди, рядом с которыми ты стоял несколькими минутами раньше. Но только при этом ты был частью этой толпы, пританцовывающей, хихикающей, флиртующей. Активной или равнодушной. А сейчас есть «мы» — на сцене. И «они» — зрители. Сквозь картонные прорези моей маски прохожего из реальности выхватывались отдельные лица. Вот тетенька с высветелнным химическим бараном на голове и с ярким макияжем. Она громко смеется над шутками дядьки, от которого мне видно только рукав дубленки. Весь ее фокус внимания на нем, на сцену она не смотрит. А вот две девчонки-школьницы. Смотрят, не отрываясь, на кого-то из нас. На Макса, скорее всего. Или на Астарота, он после появления Кристины, тоже стал выглядеть вполне «звездно». Девчонки шушукаются и хихикают. А вот мужичок с раскладным стаканом и с цветком на шапке. Он замер в дурацкой позе, щурится, прислушивается и губами повторяет слова песни.

Разные лица, разные позы. Как будто ворох цветных фотокарточек, из которых складывается цельная картинка. Может быть замысловатой и развесистой, разбрызгивающей лучи-эмоции во все стороны, а может быть аморфным комом. Как бывает с тем же калейдоскопом. Когда его вращаешь, цветные стеклышки то распадаются на изумительный узор, уникальный и яркий, а то вдруг сбиваются в бурый ком, и как ты эту волшебную трубочку ни вращай, скучная картинка останется неизменной.

Бес толкнул меня в плечо. Я повернулся к нему и сорвал с лица картонную маску. Выхватил из-под полы пальто пластиковый меч.

Как-то так в процессе репетиции получилось, что мой бой с Бесом смотрелся эффектнее, так что решили поставить его первым.

Вернхний блок, правый блок.

Кирюха выдал замысловатый риф в конце припева.

Левый блок, верхний блок.

Мы не сражались по-настоящему, куда будут наноситься удары, договорились заранее. Чтобы скрещивать мечи, а не бить друг по другу.

Правый блок, левый блок.

Ох ты ж, блин!

Меч Беса опустился прямо мне на голову, из глаз полетели искры. Зрители ахнули.

— Бес, ты идиот? — прошипел я. — Слева же!

— Ой, прости… — прошептал Бес, сделал шаг назад и взметнул свое оружие вверх. Я подхватил импровизацию, закачался и рухнул на облупленные доски сцены.

Остальные прохожие продолжали, как ни в чем не бывало, двигаться, перешагивая через мои руки и ноги.

— Теперь я! — прошептала из-под маски Наташа. Эланор едва заметно кивнула. Бой девчонок был похож скорее на танец, они кружили по сцене, показывая выпады, а не нанося удары. В паузе перед припевом Эланор рванулась вперед и картинно ударила Наташу в живот. Она издала вопль и ссыпалась на сцену рядом со мной сломанным скелетиком.

— Жалко, что мы не у дворца спорта выступаем, — прошептала Наташа мне на ухо. — Тут так мало народу нас видит.

— Какие наши годы, — хмыкнул я. — Будет и на нашей улице дворец спорта…

В общем-то, Наташа была права. Площадка центрального парка была со всех сторон окружена оградой. Снаружи происходящее внутри было видно, но блины, столб, место для подвижных игр и прочие масленичные затеи были как бы отдельно. Так что смотрели наше шоу только те, кто специально сюда зашел. Ну да, когда «ангелочки» заиграли, то зрителей нормально так прибавилось. Часть праздношатающейся вокруг неработающего фонтана со столбом в центре перекочевала в нашу «самодеятельную резервацию». И не то, чтобы это были поклонники рок-музыки, просто наш звук здорово отличался от всех предыдущих номеров.

Хм, а ведь, пожалуй,