Нет, пора посмотреть в глаза правде, какой бы горькой она нибыла. История повторяется, а вместе с ней и роковые ошибки, что сделала матьтридцать лет назад.

И теперь дочь сходит с ума по Ною Мейтленду, а он так женедостижим, как солнце. И у нее нет сил противиться искушению. Слоан всю жизньждала свою любовь, а теперь проведет остаток дней своих, сравнивая остальныхмужчин с Ноем Мейтлендом.

Они поднялись по лестнице и, остановились перед полированнойдубовой дверью.

— Это каюта хозяина, — сообщил Ной, распахивая дверь.

Слоан стиснула кулаки, пытаясь унять, нараставшую панику,оглядела просторное помещение и уперлась взглядом в огромную кровать. Толстоепушистое покрывало призывно откинуто, в комнате царит интимный полумрак.Безуспешно пытаясь казаться искушенной и беспечной, она небрежно бросила:

— Конечно, это не дорогой отель, но, вероятно, на море, встесненных обстоятельствах, приходится довольствоваться тем, что есть.

Не успели слова сорваться с губ, как она мучительнопоморщилась от стыда, — Простите, я была непростительно груба и глупа. Нойдолго, с непроницаемым лицом изучал девушку.

— А почему вы это сказали?

Слоан вздохнула и решила больше не притворяться: все равноне имеет смысла. Подняв глаза, она чистосердечно призналась:

— Потому что нервничаю и не нахожу себе места. Я привыклавидеть вас таким, каким вы обычно бываете с Кортни и Дугласом. — Онавыразительно обвела рукой каюту:

— А здесь, в этой обстановке, вы мне кажетесь абсолютночужим. Я даже голос ваш не узнала, когда вы говорили по телефону, — с отчаяниемсказала Слоан.

Ной лучше, чем кто бы то ни было, понимал девушку, потомучто сам себя не узнавал: стоило Слоан оказаться рядом, и он менялся на глазах.Глядя в ее прекрасное, поднятое к нему лицо, он упивался звуками ее голоса ивосхищался мужеством этой необыкновенной девушки. И изо всех сил пыталсярешить, чего больше хочет: зарыться лицом в душистые волосы и посмеяться над еедурными предчувствиями или накрыть ее губы своими и задушить ее сомненияпоцелуем. Господи, поверить невозможно! В глазах Слоан его богатство —недостаток, досадное препятствие на пути к их сближению. Другой такой простонет на свете! Никогда еще она не казалась Ною такой привлекательной и желанной.

Осторожно сжав ее подбородок. Ной прошептал:

— Мы знаем друг друга сто лет, Слоан. Медленно, дразня,волнуя, искушая, он обвел языком ее губы, настойчиво заставляя их раскрыться.

— Помнишь? — хрипло пробормотал Ной, сжимая ее плечи и вновьприпадая к губам огненным поцелуем, лишавшим Слоан воли и желаниясопротивляться. Руки ее невольно скользнули под его смокинг, провели помускулистой груди и обвили шею. Ной на миг оторвался от нее. В глазах полыхалопламя желания, голос, казалось, ему не повиновался. — Ну а теперь? Помнишьменя?

И Слоан поняла, что назад дороги нет. Ей уже не забыть Ноя.И бессмысленно лишать себя тех прекрасных воспоминаний, которые останутся с нейнавсегда, после того как она покинет эту комнату. Для тоски, одиночества инапрасных сожалений еще будет время. Вся остальная жизнь. Ну а сейчас Слоанхочет быть с ним, завтра и послезавтра, и… и, может быть, еще два-три дня, покаона не потеряла для него притягательности.

Но он ждал ответа, и Слоан кивнула. Из горла вырвался тихийстон — признание собственного поражения.

— Да… — выдохнула она и, приподнявшись на цыпочки, прижаласьпоцелуем к его губам.

Слоан целовала с безумной страстью, отчаянием и тоской,словно прощаясь навеки, и Ной, сгорая от ненасытного голода, властно прижал еек себе. Дверь захлопнулась под ударом его ноги, и Слоан неожиданно охватилонервное возбуждение. Только Ной не торопился. И целовал ее, пока Слоан непотеряла голову, ощущая лишь его руки, теплые большие руки, ласкавшие каждыйдюйм ее тела.

Не отрывая губ, он потянул вниз молнию ее платья, отступил ипочти сорвал с себя смокинг. Белое шелковое облачко легло к ее ногам, и девушкамашинально наклонилась, чтобы его поднять.

— Не нужно, — велел он, не спуская глаз с розовых вершин еегрудей и торопливо расстегивая сорочку. Он явно не стеснялся раздеваться передней, тогда как Слоан сгорала со стыда.

Когда она отвернулась, чтобы сбросить трусики и колготки, доНоя дошла причина ее смущения. Скрывать такое изумительное тело! Плавныеизящные изгибы, стройные ноги и светящаяся кожа…

Он вынул запонки из манжет, не спуская глаз со Слоан,неспешно выбиравшей шпильки из волос. В этой позе, с поднятыми вверх руками ислегка наклоненной головой, она напоминала ему портрет обнаженной натуры,висевший в Лувре.

Когда последняя шпилька легла на стол, Слоан тряхнулаголовой и золотой водопад пролился на ее плечи.

« Она великолепна! — подумал Ной, сгорая от вожделения —Великолепна и застенчива «.

Он встал за спиной Слоан и, обняв се за талию, привлек ксебе.

— Я без ума от тебя, — прошептал он, и Слоан едва заметновздрогнула. Он повернул ее лицом к себе, подхватил на руки и бросил на постель,а сам растянулся рядом и приподнялся, опершись на локоть.

Слоан чуть ежилась под его внимательным властным взглядом,вбиравшим каждый изгиб, каждую впадинку ее тела, и, когда их глаза встретились,задрожала, только сейчас полностью осознав, как он желает ее. Ной протянулруку, и она невольно вздрогнула, словно готовясь к бесцеремонному вторжению. Ноона ошиблась: Ной припал к ее губам в медленном, воспламеняющем, легком, какприкосновение пушинки, поцелуе, едва гладя кончиками пальцев нежную шею. Оченьуспокаивающий поцелуй.

Успокоенная Слоан прижалась к нему, и его правая рукамгновенно скользнула к груди, большой палец обвел напрягшийся сосок. Дразнящее,искушающее, соблазняющее прикосновение.

Слоан принялась играть с темными завитками на его груди.Разгоряченная кожа казалась гладким атласом, обтянувшим сталь, а сосок, слегказадетый ладонью, — крошечной твердой бусинкой. На плечах бугрились мускулы,лицо словно высечено из мрамора. Он поистине великолепен. И принадлежит ей. Насегодняшнюю ночь. А волосы на виске мягкие и гладкие…

Для Слоан эти касания были горьким откровением, для Ноя —ласками, такими неожиданно нежными, что желание терзало его с нарастающейсилой. Неужели такое возможно?!

Он отстранился, с нежным недоверием глядя на Слоан.

Не подозревая, что делает с ним, Слоан провела мизинцем поего губам, четко очерченным, чувственным губам. Брови густые и прямые, глаза…глаза открыты?!