Девушка, встрепенувшись, испуганно посмотрела на него.Смуглое лицо искажено страстью, на шее судорожно бьется жилка. Слоан молча,покорно опустила веки и, обняв Ноя, прижалась к нему и поцеловала. Его губыприоткрылись, требовательные и настойчивые, язык проник в ее рот, пальцызапутались в крошечных жестких завитках внизу живота, безмолвно требуя ихвпустить. Слоан в беспамятстве извивалась под бесстыдными ласками, всем теломумоляя о большем.

Он оторвался от ее губ, накрыл поцелуем розовую вершинугруди, и Слоан вцепилась ему в плечи, проведя ногтями кровавую борозду. Ной,застонав, стиснул ее ягодицы, приподнял и ворвался в нее с такой силой, чтоСлоан едва не лишилась сознания. Каждый медленный требовательный выпадподталкивал ее ближе к краю, но тут Ной внезапно обхватил ее и перекатился наспину, увлекая за собой.

Слоан, очутившись в позе всадницы, ошеломленно уставилась нанего, и при виде ее испуганного раскрасневшегося лица Ной весело усмехнулся.Будь на ее месте кто-то другой, он не стал бы прилагать столько усилий, но наэтот раз хотел, чтобы она испытала истинное блаженство, перед тем как онокончательно потеряет контроль над собой. По крайней мере он пытался убедитьсебя в этом, но какой-то частью затуманенного страстью мозга сознавал, чтоистинная причина в двух ее любовниках. Они оказались неловкими, неуклюжиминичтожествами. В отличие от него. И он хотел быть абсолютно уверенным в этом,прежде чем Слоан покинет его каюту.

Протянув руку, он погладил девушку по волосам.

— Ты ослепительна, — прошептал он, лаская ее соски, и, едваона откинула голову и застонала. — положил ладони на ее бедра, словно умоляяпоскорее начинать. И только после этого понял: Слоан не лгала, говоря о своейнеопытности. Она не имела ни малейшего представления о том, как установить ритми поддерживать его: замедляла движения, когда нужно бы быть настойчивой ипоторопиться, изменяла темп в самые неподходящие моменты. Он не могпредсказать, что она сделает в следующую секунду: Слоан держала его вподвешенном состоянии, возбуждавшем куда больше, чем все ухищрения опытныхженщин.

И стоило ему понять это, как Слоан, внимательно следившая залицом Ноя, стала подчиняться каждому едва заметному его движению, и он забылобо всем. Напряжение нарастало с каждым мгновением и с такой силой, что емупришлось схватить Слоан за бедра, чтобы остановить ее. Притянув девушку кгруди, он попытался осторожно толкнуть ее на спину, лечь сверху и прижать ккровати, прежде чем вновь вонзиться в тесные глубины. И впиться поцелуем-укусомв губы, страстно желая поставить на ней свое клеймо, навсегда впечататьвоспоминание о себе в ее мозг.

— Открой глаза, — глухо пробормотал он.

Данные золотистые ресницы медленно поднялись. Огромные глазамолчаливо молили об освобождении, и он так же безмолвно пообещал ей всенаслаждения мира. Напрягшись как струна, он стал входить в нее все глубже.

Слоан ощутила знакомую пульсацию глубоко внутри. Пульсацию,которая не унималась, пока не взорвалась фейерверком острых ощущений, вырвавшихиз горла пронзительный крик. Ной вторгся в нее еще один, последний раз изадрожал от того же наслаждения, которое подарил ей. Прижав Слоан к себе, онобессиленно обмяк.

Слоан долго лежала, слишком потрясенная случившимся, чтобымыслить ясно, целиком захваченная простым счастьем находиться в его объятиях.Но по мере того как рассудок возвращался, с ужасом сообразила, что этот пылкийлюбовник, человек, только что заставивший ее кричать, оттачивал свою технику сомногими женщинами. Слишком многими. И наверняка ими избалован. Но… но с другойстороны, вряд ли он нашел ее настолько скучной и неопытной, что больше незахочет иметь с ней дел, иначе не обнимал бы ее с такой нежностью. Может, лучшечто-то ему сказать?

— Ной!

— М-м-м?

— Я очень быстро учусь.

Ной попытался разглядеть ее прекрасное встревоженное лицо, иего губы дернулись в нежной улыбке.

— Я это заметил, — заверил он, смеясь так, что кроватьзатряслась, и сгреб в охапку Слоан, уткнувшись носом в ее шею. — Боже, помогимне!

Постепенно он успокоился. Но на душе по-прежнему было легкои светло. Обычно после любовных схваток он чувствовал приятную слабость, нобыстро восстанавливал силы. И никогда не испытывал такого непонятного счастья.Именно непонятного. Абсурдного. Смешного. Ной никак не мог понять, почемуименно эта женщина так воздействует на него, и не только в постели. Онаспособна воспламенить его взглядом, развеселить улыбкой и сделать податливымкак, воск. И притом она совершенно лишена жадности, тщеславия и хитрости.

И к тому же он морит ее голодом.

Ной взял со столика часы. Он просил ее приехать пораньше,чтобы показать закат на море, и сумерки еще не спустились.

Ной пригладил ее растрепавшиеся, повлажневшие от пота пряди,и Слоан вопросительно взглянула на него.

— В программу вечера входят ужин и прогулка, — шутливообъяснил Ной.

Слоан сонно улыбнулась и погладила его по груди.

— А это? Включено в программу или сверх оной?

— Не смотри на меня так, иначе получишь еще кое-что, кромеужина.

— Неужели? Что же именно?

— Десерт.

И чтобы удержаться от искушения. Ной схватил телефоннуютрубку и приказал подавать ужин через полчаса. Только потом он неохотно встал спостели.

Они ужинали при свечах, а где-то тихо играла музыка. Теперь,когда первое желание было утолено, они смогли говорить как люди, недавноподружившиеся и старающиеся получше узнать друг друга.

К тому времени как ужин кончился, Слоан так освоилась, чтобез смущения отвечала на расспросы Ноя о Картере и Кимберли.

— В восемнадцать мама стала победительницей конкурсакрасоты, а призом была недельная поездка в Форт-Лодердейл с проживанием влучшем отеле. Репортер местной газеты как раз снимал ее на пляже, а в это времянеподалеку проходила коктейль-парти, репетиция свадебного ужина, на которомдолжен был присутствовать Картер. Ему все это надоело. Вот он и прогуливался попляжу и подошел поближе посмотреть, что происходит. На нем был ослепительнобелый смокинг, и мама влюбилась с первого взгляда, словно ее околдовали. Таквсе и вышло.

— Должно быть, это еще не вся история, — резонно возразилНой.

— Почти вся. Маму воспитывала бабушка, и обе были крайненаивны и совершенно не знали жизни. Короче говоря, последние три дня онапровела с ним в отеле. Отдала ему свою невинность, а он взамен подарил ейПарис. Мама вернулась домой, твердо убежденная, что нашла свою единственнуюлюбовь и Картер женится на ней, как только уговорит своих богатых и влиятельныхродителей дать согласие на брак. Естественно, ее немного удивило, что такназываемый жених неожиданно пропал и ни разу не подумал позвонить. Но самымбольшим сюрпризом стало сообщение доктора о том, что у нее вовсе не грипп, какей казалось, и что через восемь месяцев она станет мамой.