в случае с Кубинским ракетным кризисом были очевидны усилия по изменению глобального стратегического баланса в пользу Москвы. Вторая тенденция, однако, носила ярко выраженный конструктивный характер, и это оказалось определяющим фактором для исторических процессов. Она подразумевала продвижение политики вынужденного сосуществования и поиска консенсуса, что гармонировало с процессом разрядки, начавшимся после 1953 года и широко распространившимся с 1963 года. Хрущев выдвинул радикальные предложения в области разоружения, контроля над вооружениями и сокращения ядерного оружия, но, что самое поразительное, он пошел на впечатляющие односторонние уступки, особенно в отношении сокращения и вывода войск, в то время как его преемники вплоть до конца 1980-х годов не считали допустимыми ни подобные, ни даже сопоставимые шаги. Таким образом, в долгосрочной перспективе огромный рост доверия после 1956 года способствовал процессу эмансипации, в ходе которого Советский Союз к концу 1960-х годов стал равноценной сверхдержавой по отношению к Соединенным Штатам с военно-стратегической точки зрения. Это, однако, косвенно способствовало возникновению тенденции к сотрудничеству, которая привела к углублению новой волны политики разрядки с середины 1960-х годов и в конечном итоге привела к подписанию Хельсинкского заключительного акта в 1975 году. Этот акт не только означал признание де-юре европейского статус-кво 1945 года, но и мог рассматриваться как "конституция" праксиса вынужденного сосуществования, который к тому времени был принят не только на Востоке, но и на Западе.

Довольно конструктивная политика односторонних уступок должна была доказать явно мирные намерения Советского Союза и всего Варшавского договора. Именно этой цели в 1958 году служил план объявления о выводе всех советских войск из Венгрии и Румынии. Такой эффектный шаг должен был оказать большое влияние не только на западных политиков, но и на общественность, поскольку от противоположной стороны не ожидалось аналогичных уступок в ответ. Всего тремя годами ранее заключение Австрийского государственного договора и последующий вывод союзных войск из этой страны стали результатом классического великодержавного компромисса. На этот раз Советская Армия планировала оставить две восточноевропейские страны, оккупированные в ходе Второй мировой войны, без какого-либо quid pro quo с западной стороны. Более того, теперь мы знаем, что этой инициативе не предшествовали никакие просьбы или давление, как это было в 1955 и 1956 годах, во время Венгерской революции, когда румынское руководство потребовало вывода советских войск.² Поэтому очевидно, что это была собственная инициатива Хрущева, и она была частью его большого плана, направленного на создание благоприятных условий для его политики сближения с Западом. Вполне вероятно также, что он рассчитывал, что этот шаг станет важной картой, которую можно будет использовать на предстоящей, но так и не состоявшейся встрече на высшем уровне четырех держав по типу Женевского саммита летом 1958 года, активная подготовка к которой велась еще весной.

Полный вывод советских войск из Венгрии и Румынии также повысил бы престиж Советского Союза как законопослушной державы с точки зрения международного права, поскольку после такого шага советские войска были бы размещены только в тех странах (ГДР, Польша), где, в отсутствие германского мирного договора, правовые основания были предоставлены все еще действующим Потсдамским соглашением трех союзных держав. Это объясняется тем, что правовые основания для размещения войск в Венгрии и Румынии истекли после подписания Австрийского государственного договора в мае 1955 года и вывода советских войск из восточной части Австрии. Изначально эти войска были введены для охраны коммуникаций между оккупированной советскими войсками зоной Австрии и Советским Союзом, как это было предусмотрено Парижскими мирными договорами, подписанными с Венгрией и Румынией в феврале 1947 года. Однако, согласно положениям этих договоров, через девяносто дней после вывода советских войск из Австрии после заключения мирного договора они должны были покинуть также Венгрию и Румынию. В соответствии с этим вывод войск должен был состояться осенью 1955 года. Однако 14 мая 1955 года, за день до подписания австрийского государственного договора, в польской столице был создан военно-политический союз советского блока - Варшавский договор (ВП). Хотя в обнародованном в то время учредительном уставе Варшавского договора не было пунктов, которые позволяли бы размещать советские войска на территории других стран-участниц, представляется возможным, что позднее, как уже говорилось в главе 2, они хотели использовать организационные рамки ВП для создания правовой основы для дальнейшего размещения советских войск в Венгрии и Румынии.³ Такое решение, однако, оказалось бы односторонним шагом и серьезным нарушением международных обязательств, взятых советским правительством ранее в мирных договорах. Таким образом, решение Хрущева в действительности было направлено на то, чтобы из необходимости сделать добродетель, а именно, чтобы вывод войск из двух восточно-центральноевропейских стран, которые в любом случае были стратегически менее важны, выглядел как односторонняя уступка и акт укрепления доверия, направленный на радикальное улучшение отношений между Востоком и Западом.

В целом венгерское руководство с энтузиазмом поддержало инициативы Хрущева по разоружению, потому что Кадар - как лидер небольшой и не слишком развитой страны - действительно считал армию необходимым злом и старался как можно меньше тратить на оборону. Он прекрасно понимал, что увеличение военных расходов поставит под серьезную угрозу его политику уровня жизни, направленную на умиротворение общества после 1956 года. В действительности он ожидал, что Советский Союз обеспечит защиту Венгрии, поскольку союзники Москвы даже в совокупности не представляли собой значительной силы против НАТО. Поэтому в течение нескольких лет после 1956 года венгерское руководство постоянно говорило о дополнительном бремени масштабной экономической реконструкции после "контрреволюции", а также о необходимости постоянного повышения уровня жизни населения, чтобы вернуть доверие народа к новому руководству и тем самым обеспечить политическую стабильность в стране. Тем самым они могли бы добиться временного особого статуса, при котором Венгрия могла бы иметь значительно меньший оборонный бюджет, чем другие страны-члены WP.

По всей вероятности, именно это стало главной причиной того, что весной 1958 года Кадар отверг предложение Хрущева, когда первый секретарь ЦК КПСС предложил, как и в Румынии, вывести все советские войска из Венгрии. Это важнейшее предложение, державшееся в строжайшем секрете до конца правления Кадара, было сделано во время визита советской партийно-правительственной делегации в Будапешт 2-10 апреля 1958 года.⁵ Тогда же советское руководство сделало аналогичное предложение и Румынии, и, как известно, в июне 1958 года советские войска были полностью выведены из страны.⁶ Спустя несколько месяцев Хрущев в беседе с Мао Цзэдуном интерпретировал события аналогичным образом, что подтверждает серьезность его предложения: "Когда я был в Венгрии, я предложил Кадару вывести войска. Он не согласился и согласился только на сокращение одной дивизии. Они разместили наши войска вдоль австрийской границы, но австрийцы нам не угрожают. Я считаю, что