смею заверить, никто не слышал. И даже ваш дуэнья всё время был при сестрице Стефани.

— Ну, прапор, падла. Ну, шутник хренов, — выдавил из себя капитан по-русски, чувствуя, как кровь прилила к лицу. Этот засранец попросту взял на понт. Ещё и ящик водки требовал. — Ну, я над тобой тоже сейчас пошучу.

Дмитрий скрипнул зубами и так стиснул кулаки, что чуть не раздавил ни в чём неповинную амфибию. Хотя казалось, ещё немного, и между пальцев кишки полезут.

— Вот пройдоха, — тихо повторил Дмитрий на местном языке, глянув на девушку.

— Кто? — не поняла баронета.

— Дуэнья, — проговорил капитан с просыпающимся азартом, и в голове уже созрела идея. Как говорится, прогрессор ты, или где? Неужели нельзя участвовать в изучении особенностей культуры на практике? Наверное, так и придётся писать в объяснительной на имя генерала. А потом он сделал глубокий вдох и произнес: — Я буду официальным мужчиной вашего сердца.

Аврора, только что стоявшая на коленях с обречённым видом, радостно взвизгнула, подскочила на ноги, оставив оружие лежать на траве, и подхватила Дмитрия на руки и припевая какую-то быструю песенку, похожую по ритму на польку, закружилась по полянке у речки. При этом чуть не сбила с ног опешившего братца.

— Стой! Отпусти! — вырвалось у Дмитрия.

Никогда не бывший в подобной ситуации землянин даже немного растерялся. Это же он должен носить барышню на руках, а получается совсем наоборот.

— Хватит, — проговорил капитан, когда ноги твёрдо встали на землю, и добавил: — Нам ещё призрака ловить. Но сперва приготовлю подарок для дуэньи, — зловеще улыбнувшись, протянул капитан и медленно пошёл в сторону лагеря.

— Призрака непременно поймаем, ваша ми… Ди-Ди, — снова поправившись, проговорила Аврора.

Пока шли, капитан сканировал глазами пространство, подмечая кто где есть и чем занят. Искомый прапор нашёлся возле кареты, разогревающим консерву из пайка с помощью таблетки сухого спирта. Ветер нёс неприятный запах твёрдого горючего на капитана и сопровождающих его Аврору и Максимилиана, и оттого они морщились.

Дмитрий остановился перед каретой, держа в руках жирного, скользкого и весьма увесистого тритона.

Прапор над чем-то хмыкнул, неспешно встал и потёр руки о небольшую тряпку, которую снял с оглобли.

Дмитрий вздохнул, ещё сильнее сжал губы:

— Слушай, я никак не могу взять в толк, мы в одной лодке или нет?

— Ты о чём, командир? — нахмурился Сизов, переводя оценивающий взгляд то на капитана, то на рыжую телохранительницу.

— Обо всем.

Прапор приподнял брови, изображая полное непонимание ситуации. Вроде бы ровно было, а тут на тебе, лови гранату.

Тем временем на поляне воцарилась тишина. Солдатки замерли. А десяток секунд спустя послушались многочисленные шепоточки. Впрочем, неважно, как поступил бы землянин, важно, что сделает знатная особа. И чтоб не уронить авторитет в глазах местных, надо по-местному и поступать.

Потому Дмитрий, ровно так, как наставлял перед дорогой «дядюшка», изобразил напыщенную кинозвезду. То бишь, губки бантиком и подбородок задран выше некуда. А затем громко и даже противно произнёс:

— Леди Виолетта, всыпьте этому простолюдину десять плетей!

Рыцарка недолго думая отрывисто свистнула и указала на двух здоровенных девах.

— Э, командир! Ты чего⁈ — опешил прапор. Когда солдатки подхватили Стаканыча под локти, попытался вырваться, но силы были неравны. — Чё за прикол⁈ Вааще не смешно!

— По спине или ниже? — деловито уточнила Виолетта, отряхивая руки от пыли.

— Пониже, — кивнул Дмитрий.

— Командир, это превышение полномочий!

— Переживу, — ехидно ответил капитан.

— Командир! Я же так, в шутку! Не надо-о-о!

— Надо, Федя, надо, — ответил Дмитрий цитатой из приключений Шурика.

Солдатки сноровисто, словно только и делали, что пороли крестьян на завтрак, обед и ужин, распластали прапора мордой на траве. Одна тяжелая придавила коленом, вторая стянул штаны до колен, а затем зафиксировала ноги, стиснув лодыжки. Была бы хрупкая барышня, землянин вырвался, но здесь тяжела боевая баба, не боящаяся пойти с пикой на чуждой строй, и способная остановить быка.

— Командир, блин, не надо-о-о! — орал охрипший Сизов, сверкая голым задом.

Матерая сержантка неспешно сняла с пояса бич, каким подгонят скот и замахнулась.

— Я передумал, — произнес Дмитрий, но солдатка словно не услышала, и над поляной пронесся сухой, похожий выстрел удар бича.

— Мамочки! — заорал прапор.

И только тогда сержантка опустила орудие пыток и посмотрела на капитана.

— Ваша милость, простите великодушно, я туга на правое ухо — когда-то мушкет в руках разорвало. Вы что-то сказали?

Дмитрий кивнул, а сам закрыл лицо ладонью, сдерживая смех и пряча улыбку. И лишь Сизову было не до смеха.

* * *

— Твоя тварь, тебе и копать, — с улыбкой произнесла Аврора, протянув лёгонькую-прелёгонькую халумарскую лопату девчонке-подобрашке.

Новый вечер ещё не накрыл землю сотканным из тьмы одеялом, но уже перевалил за третью четверть дня. А северный край неба вспучился большими тёмными облаками, разеваемыми частыми молниями. Оно часто так бывает, стоишь на сухом, а всего в десяти шагах небо роняет воду сплошной стеной.

В сторонке стоял, разбирая и начищая оружие, злой и высеченный дуэнья баронского племянника. Всего-то один удар, а криков было, словно кожу снимают.

Девчонка шмыгнула носом и тут же схватила лопату. И принялась рыть.

— Да не так! — тут же закричала Аврора, задрав руки и закатив глаза. — О, Небесная Пара, вразуми эту глупыху.

Подобрашка замерла и насупилась, не понимая, что делает не так.

— Ты не грядки перекапываешь. Надо сделать канавку вокруг стоянки.

— А-а-а-а! — протянула девчонка и с усердием вгрызлась в дёрн. В разные стороны полетели клочья травы и комья земли.

— Остановись, безумная! — снова воскликнула Аврора и выхватила из рук девчонки черенок. — Не надо рыть крепостной ров, иначе до утра не успеешь. Хватит и половины ладони.

— А-а-а-а! Поняла! Чтоб пепел лёг!

— Слава небесам, — взмолилась Аврора и перевела взгляд.

Давно обсудив порку, солдатки занимались обычными вечерними делами: ухаживали за скотом, варили на костре похлёбку, чистили, шили, точили. И при этом так получилось, что поляна разделилась на три части. Первая — скотная. Вторую занимала эта напыщенная дура Виолетта, сидящая у костра на табурете, а сразу две её приспешницы расчёсывали и складывали в боевые косы длинные чёрные волосы. А ещё одна натирала до блеска шлем. Впрочем, если эта гиена вообще умеет хоть что-то, кроме как пороть