Рафаэль сделал несколько шагов в нашем направлении,медленно, совсем не угрожающе, но у меня появилось желание сделать шаг назад.Мне почему-то не хотелось, чтобы он подходил ближе ко мне, к нам.

Рафаэль на ходу спокойно говорил:

- А затем Анита стала большим, нежели просто человеком свыдающимися способностями. По всем показателям, она может по-настоящемуперекинуться в одно из ближайших полнолуний.

- И что? - спросила я. - Что с того, что я, наконец,покроюсь мехом?

- Леопард - твой подвластный зверь, а не Жан-Клода. И тем неменее, ты не вампир. Ты - королева леопардов, но не оборотень. Ты - лупаволков, но не волк-оборотень. Теперь твоим подвластным зверем стал еще и лев.Если Джозеф и его прайд приведет тебе кого-то, достаточно сильного, тыпривяжешь к себе еще одного зверя. Львы еще слабее леопардов, но, если у тебяпоявится среди них пара, их положение станет выше, они станут сильны, хотя и незаслуживают этого.

Я, наконец, начала понимать, к чему он клонит, и даже, почемуон решился предложить себя в качестве пищи.

- Ты делаешь все в соответствии с правилами, - произнесла я.- И тут вдруг метафизические карты легли непредсказуемым образом, и звериныесообщества, которые были слишком слабы по твоим стандартам, обретают тесныесвязи с Жан-Клодом. Леопарды - небольшая группа, но они близки к вампирам, ипоэтому сильны. И ты предполагаешь, что то же самое может случиться со львами.

- Да, - подтвердил Рафаэль.

- Так ты серьезно насчет того, чтобы стать pomme de sangАниты? - спросил Ричард. - Это ведь единственный способ подобраться к структуревласти, который ты можешь придумать.

Рафаэль кивнул и бросил на него взгляд.

- Прости, мой друг, но если я не смогу гарантироватьбезопасность своих людей силой оружия и традиционными способами, тогда ясогласен ради этого стать шлюхой.

- Я уважаю леопардов не больше, чем тебя, - сказал Жан-Клод.

- Если бы тебе пришлось выбирать между спасением леопардовили крыс, кого бы ты выбрал?

- Мне не придется делать такого выбора, - возразил Жан-Клод.

- Может, и нет, но такой выбор может возникнуть междугиенами и крысами. Нарцисс мне не друг, а теперь гиены стали подвластнымизверями Ашера.

- Ашер здесь не мастер, - ответил Жан-Клод.

- Нет, но ты любишь его, и уже не первое столетие. Этокрепкая связь, Жан-Клод. Если Ашер достаточно нежно попросит, разве ты откажешьему и его зверям? Или примкнешь к нему против моих людей?

- Ты что, собираешься бросить вызов гиенам? - почти шутливоспросил Жан-Клод. Но я-то знала эти интонации в его голосе, они означали, чтоего худшие предположения подтверждаются.

- Нет, мы ведь не животные, никто из нас, - ответил Ричард.

- Наш правитель не станет ввязываться в войну с вами, королькрыс, - это донеслось от Ремуса. Рафаэль покачал головой:

- Ты - одна из причин, по которой я серьезно опасаюсь войны,Ремус. Когда Оба, ваш лидер, набирал в ваши ряды только бойцов из спортзала икачков, достаточно мускулистых, но не имевших опыта настоящей драки, я небеспокоился, но ты - другое дело, Ремус. Оба уже нанял нескольких бывшихвоенных и полицейских.

- Он сделал это, потому что Химера сумел заполучить многихиз его людей, - сказала я. - Нарцисс понял разницу между грудой мускулов исолдатом. И этот опыт пришел к нему страшным путем. Он потерял много своихлюдей благодаря Химере.

- И ты убила для него Химеру, - добавил Рафаэль, переводя наменя внимание своих черных глаз.

- Я убила Химеру для всех нас. Он бы не оставил в покое икрыс.

Рафаэль встал напротив нас. Я еле удержалась от того, чтобыне схватить Мику за руку. Нет, ничего угрожающего Рафаэль не предпринимал, онпросто был очень высоким и потому нависал над нами. Обычно меня это малосмущало, но сегодня с ним что-то не так. И мне это не нравится.

- Мы были слишком сильны, Химера не напал бы на нас, к томуже, в нем не было ликантропии крысы.

- И все же он пытался захватить несколько сообществоборотней, хотя ликантропии тех видов в нем и не было, - возразила я.

- Если бы у меня была хоть малейшая склонность к мужчинам, ябы лучше предложил себя Жан-Клоду.

Я даже не попыталась скрыть тот факт, что шокирована этимзаявлением. Я так вцепилась в руку Мики, словно весь мир вокруг рушился, и мненужна была хоть какая-то опора. Рафаэль просто не мог произнести такое.

- Но мужчины меня не интересуют, так что у меня есть другоепредложения. Я предлагаю себя тебе, Анита. Ты ведь защищаешь тех, с кем спишь.К тому же, что-то в тебе усиливает твоих любовников. Не понимаю, в чем тутдело, но прекрасный пример этому - Натаниэль, один из слабейших оборотней,сумевший стать чем-то большим только благодаря тебе, Анита.

Натаниэль подошел ближе, чтобы прикоснуться к моему плечу.От неожиданности я подпрыгнула, но сразу же расслабилась и перестала такнапрягаться от странного поведения Рафаэля. Он явно был напуган. Я нюхом эточуяла.

- Что такого сделал Нарцисс, чтобы ты заподозрил, будто твоикрысы в опасности? - спросил Жан-Клод.

- Что ты об этом слышал? - бросил на него взгляд Рафаэль.

- Ничего. Даю тебе слово чести, что ничего не слышал, но тыслишком уж насторожен и озадачен. На тебя это совсем не похоже, Рафаэль. Толькочто-то действительно серьезное могло вызвать у тебя подобную реакцию. -Жан-Клод уселся на диван. - Присаживайся, позавтракай, и между делом расскажи,что такого сказал или сделал Нарцисс, что ты захотел такого от ma petite.

Рафаэль прикрыл глаза, сжав руки в кулаки.

- Ты дал слово чести, что ничего об этом не знаешь. Тогдаэто не может быть правдой.

- Что не может быть правдой, mon ami? Расскажи нам. Мыдрузья и союзники, нам не нужно становиться в позу и пытаться угрожать.

Мика оттащил меня от Рафаэля, поближе к сервированномустолу. Мы не отступали от крысиного короля, мы просто собирались есть. Хорошийспособ сохранить лицо, к тому же, я действительно голодна. Что бы тут нипроисходило, а мне просто необходимо выпить чашечку кофе. Одним из побочныхэффектов ardeur’а и почти-ликантропии стало отсутствие аппетита. Никакихпоследствий, вроде сожалений после секса или превращения моего тела в кровавуюкашу оттого, что оно не смогло решить, каким именно зверем хочет стать.

Мы приступили к еде, и Рафаэль перестал казаться странным ипугающим. Он присел на кресло-двойку с Луи, телохранители заняли позицию за ихспинами. Мы сели на диван. Он был достаточно большим, чтобы вместить всех, ноНатаниэль выбрал себе другое место. Он притулился у моих ног, и его скудноеодеяние выгодно подчеркнуло и позу, и все остальное. Единственным в комнате,кто был еще более искусен в подобных играх, был Жан-Клод, но он был слишкомзанят. Хотя для него соблазнительность чаще всегобыла работой, сегодняшнимутром это было не так.