Алиса резко кивнула. Она совершенно без сил. Стоит по-прежнему в одних носках. Грязных и окровавленных.

– Давай поднимемся и вызовем такси, – предложил я, когда двери «Скорой» закрылись. Мне хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы утешить ее, но я не знал что. Было видно, что она не хочет, чтобы ее трогали, об объятиях я вообще молчу.

– Я… мне надо позвонить папе, – сказала она скорее самой себе.

– Пойдем тогда.

Она избегала смотреть на меня, пока мы переходили улицу. В дверях еще раз обернулась вслед реанимобилю и смотрела, пока тот не скрылся за углом. Дома, ни слова не говоря, она пошла к себе и вскоре вышла в чистой одежде. Надела кроссовки.

– Такси будет через пять минут, – сообщил я, не совсем понимая, что делать. Я хотел быть рядом с ней, но она не подпускала к себе. Из-за шока? Или она винит меня в этой аварии? Или потому что поверила Кики про аборт?

– Спасибо. – Она пошла к двери. – Я спускаюсь.

– Эй… – Я преградил ей дорогу. – Остановись, выдохни.

Она зло взглянула на меня зареванными покрасневшими глазами.

– Я выдохну, когда буду уверена, что у моей сестры все в порядке. Бекки в больнице. И все это только потому, что ты…

– Потому что я – что? – спросил я, и она запнулась.

Алиса промолчала, сжала свои полные губы в узкую полоску, будто во что бы то ни стало старалась удержать остаток фразы при себе. Но я хотел услышать. Я, черт возьми, хотел узнать, правда ли она винит меня в случившемся с Кики.

– Потому что я что, Алиса?

– Потому что … – Она закрыла глаза, на секунду отвернулась и снова повернулась ко мне. – Потому что ты не остался в комнате. Потому что не потерпел, хотя я просила тебя, Симон. Потому что тебе обязательно нужно было довести ее до белого каления, хотя она и так была на грани. Ты… должен был сидеть в гребаной комнате.

У меня отвалилась челюсть, она закидала меня словами, словно чертовым градом камней. Я уставился на нее. Беспомощно, безмолвно да и просто разочарованно.

– Наверное, не надо мне было селиться здесь.

Я проигнорировал ее обиженный взгляд, развернулся и ушел.

Я бежал вниз, а сердце колотилось как сумасшедшее. Я просто рванул входную дверь и двинулся куда глаза глядят. Без цели, только бы подальше отсюда. И прежде всего я стремился убежать от голоса, который говорил мне, что Алису нельзя оставлять одну. Что у нее шок. Что я ей нужен. И что, возможно, она права.

Я побежал быстрее. Свернул на Баренфельдерштрассе. Мимо салона оптики, супермаркета Penny, мимо людей. Ветер свистел в ушах, и я натянул на голову капюшон. Прибавил скорости, побежал изо всех сил. Я бежал впервые за несколько недель, и мои легкие дали об этом знать уже через несколько десятков метров. Но было так здорово. Так чертовски здорово, потому что боль от бега перекрыла тянущую боль в груди. Потому что в какой-то момент кислорода перестало хватать на то, чтобы прислушиваться к голосу в голове.

Я сосредоточился на дыхании. На бешеном пульсе, который сейчас точно достиг красной зоны. Потому что меня затошнило. Но даже это в каком-то не совсем здоровом смысле хорошо. Все-таки я сбавил темп и, тяжело дыша, огляделся. В свете уличных фонарей я пытался понять, где оказался. Невдалеке увидел остановку электрички Баренфельд. Я достал телефон и набрал Алекса, продолжая бег на месте.

– Ты где?

– Пока в зале, но сейчас еду к Нильсу. А ты? Почему так дышишь?

– Бегу.

– Без меня? – с упреком переспросил он. – Я думал, спорт для тебя пока табу.

Табу. Одного слова хватило, чтобы мыслями вернуться к Алисе и Бекки, и поэтому я быстро сменил тему:

– Скажи Нильсу, что я зайду.

– Скажу.

Мы отключились, и я открыл Google Maps. До квартиры Нильса в Альтона-Норд восемнадцать минут на поезде и полчаса пешком. Но поскольку я бегом, уложусь за двадцать. Когда Нильс открыл мне дверь, мои джинсы и свитер можно было отжимать. Второй раз за месяц я вляпался в это дерьмо. И снова из-за нее.

– Дождь идет? – спросил он вместо приветствия, когда увидел стекающий по мне пот. Пока он ржал над своей шуткой, я прошел в комнату. Алекс сидел на диване и лопал рис с какой-то зеленой штуковиной. Не прекращая жевать, он протянул мне кулак.

– Дашь мне во что-нибудь переодеться?

Алекс проглотил кусок и поднял бровь:

– Ты прямо в джинсах бегал?

– Угу.

– Почему?

От одного этого вопроса мой пульс снова взлетел.

– Поссорились с Алисой. Кики нарисовалась, стала рассказывать, что я склонил ее к аборту, поставила Алисе ультиматум, убежала и попала под машину. Когда ее увозила «Скорая», она продолжала говорить. Ну и за эту аварию Алиса винит меня.

Алекс какое-то время молча таращился на меня. Потом сглотнул и спросил:

– И что теперь?

– Теперь мне нужно в душ и сухие вещи, – пояснил я, что в переводе на человеческий означало «мне нужно отвлечься».

– Конечно, надевай что найдешь. Моя сумка в спальне.

Я поблагодарил кивком головы и уже собрался уходить, но голос Алекса остановил меня.

– Но лучше оденься потеплее. Когда будем играть, пощады не будет.

41

Алиса

Я оглохла. Голова пуста. Где-то в мозгу бьется мысль о том, что я несправедливо набросилась на Симона, но пробиться сквозь стену беспокойства и чувства вины она не может.

Я села в такси. Папа тоже едет в больницу. Первым делом я позвонила отцу еще из дома, пока переодевалась. Ужасно. Было столько страха в его голосе, когда он сказал, что выезжает, что он показался мне незнакомым.

Мои руки до сих пор в крови, и я вытерла их о джинсы.

– Ну вот, мы на месте. – Голос таксиста выдернул меня из моих мыслей. Машина остановилась прямо у входа в клинику. Я дрожащими руками дала водителю сорок евро, сдачу брать не стала.

От машины до двери я шла так, будто вместо ног у меня были два бетонных столба. У брюнетки на ресепшене хрипло спросила, где лежит Ребекка Мейер.

– Вы родственница?

Если ты сейчас же не выставишь его отсюда, у тебя больше нет сестры!

– Да. Она моя сестра, – ответила я, подбородок дрожал. Мимо прошли двое полицейских.

– Минуту, я посмотрю в системе.

Узнав, что Бекки в травматологии, я бросилась к лифтам. Поднимаясь, написала папе, где нас найти. Выйдя из лифта на пятом этаже, я оказалась в зловеще пустом вестибюле. Кроме пиканья какой-то машины никаких других звуков не было. Я пошла по указателям в нужное отделение и стала искать палату. В конце коридора мне навстречу вышла врач из палаты, где должна находиться Бекки, и мое сердце ушло в пятки. Я обратилась к женщине в белом халате:

– Извините.

Она была уставшая, темные глаза оторвались от бумаг.

– Да?

– Моя сестра Ребекка