о том, что она в больнице и ненавидит меня. Здесь и сейчас только Симон и я. Наши губы. Наше одно на двоих дыхание. Руки, которыми мы ласкаем друг друга, гладим и раздеваем. Без слов. Тишина нарушается только шорохом одежды, и вот наконец мы избавляемся от нее. Как будто мы оба боимся произнести хоть слово, чтобы не спугнуть момент. Мое сердце бьется возле его груди, я чувствую его сильное желание.

Я протянула руку, выдвинула ящик, в котором лежат презервативы.

– Ты уверена? – спросил он.

Я взяла его лицо в свои руки и ответила поцелуем, в который вложила все, о чем не решалась сказать. Потому что не могу дать ему… нам никаких обещаний. Но, кажется, этого недостаточно, потому что он вдруг прервал поцелуй и щелкнул выключателем. Почему он это сделал, я поняла, заглянув в его глаза. Поняла, насколько велика разница, когда твои собственные чувства отражаются в глазах другого. Ему больше не нужны слова. Не нужны вопросы. Не нужны объяснения.

Я остановила его, когда он стал покрывать мое тело поцелуями. Я не хочу ждать, я хочу его сейчас же. Я нетерпеливо сорвала с презерватива упаковку. Он натянул его и снова лег на меня. Я обхватила руками член, пальцы задрожали, когда я направила его в себя. Симон осторожно проник внутрь, ни на миг не отрывая от меня глаз. Он начал двигаться, у меня вырвался стон. Испытывать эту близость было так необыкновенно прекрасно, что я закрыла глаза, я хотела только чувствовать. Но одновременно хотела считывать с его лица все, что чувствовал он. И так мы смотрели друг на друга, все сильнее сливаясь воедино с каждым его толчком.

Симон дошел до конца через несколько минут после меня, хотя уже давно был готов. По тому, как содрогнулось на мне его тело, мне стало ясно, каких усилий ему это стоило.

– Черт, – выдохнул он и медленно вышел. Мне не понравилось, как недовольно он замотал головой.

– Что такое? – обеспокоенно спросила я.

Он перекатился на бок и ответил, повернув ко мне покрасневшее лицо:

– Я… не хотел кончать.

– Почему?

– Потому что… хотел, чтобы это продолжалось, – признался он, тяжело дыша и проникновенно глядя мне в глаза. Своими словами он буквально коснулся моего сердца.

Я посмотрела на него с той же проникновенностью.

С той же тоской.

С тем же желанием остановить или отмотать время назад.

– Я тоже, – прошептала я и протянула к нему руку, провела по влажным от пота кудрям.

Симона мои слова удивили.

– Так ты не жалеешь?

– Нет, а ты?

Его грудь расправилась от глубокого вдоха.

– Ни секунды.

Он перевернулся на спину, поднял руку и положил ее мне на плечо. Я прижалась к его большому теплому телу, он обнял меня. Как же хорошо. Все. Слушать стремительный ритм его сердца возле своего уха. Чувствовать его нежные пальцы, рисующие на моем плече круги. Закинуть ногу на его бедро. Обнять его живот, отчего в моем снова защекотало, будто там распылили шипучий порошок. Это – Симон и я – это все правда. Не может быть неправдой, когда из его объятий мне больше никуда не хочется. Но какой ценой? Бекки действительно стоит того, чтобы отказываться от Симона и всего с ним связанного? Если я выберу ее, изменит ли это что-нибудь в наших отношениях? Скомпенсирует ли?

– Симон?

– Да?

– Можно спросить? Это… про вас с Бекки. – После секса, вероятно, есть и более подходящие темы, чем отношения с бывшей. Но мне просто нужно узнать и, может быть, понять, что же делать дальше. Я почувствовала, как он напрягся всем телом. – Или это слишком много на сегодня? Я пойму. – Приставать к нему с расспросами – последнее, чего бы мне хотелось.

– Да нет. Спрашивай, но… – не выпуская меня из объятий, он немного отодвинулся, теперь мы могли видеть друг друга, – …это не самая красивая история, Алиса.

– Знаю. – Я твердо и решительно смотрю в его глаза.

– Почему сейчас?

– Потому что… потому что это может мне помочь принять решение относительно Бекки. И нас.

В его глазах что-то вспыхнуло:

– По поводу нас… звучит прекрасно. – Я накрыла его губы своими. – Так что именно ты хочешь знать?

– Расскажи, что случилось.

– Ты имеешь в виду, если не принимать во внимание ложную беременность?

– Почему она это сделала? Что она говорила об этом? Я имею в виду… что когда-нибудь ты должен был узнать.

– Нет, если ты планируешь сфабриковать и выкидыш тоже. И все это только лишь для того, чтобы удержать меня.

– То есть ты к тому времени уже не хотел этого?

– Нет. Я хотел уйти. Но когда она рассказала о беременности, я не мог. Я был шокирован, но потом обдумал все и обрадовался. Мне это дало некоторую надежду. Что Кики изменится. Что у нас все наладится, когда речь пойдет не столько о нас, сколько о том, чтобы дать лучшее малышу. Я надеялся, что она мне откроется. Она никогда не рассказывала о себе, никогда не приглашала домой. Об аварии с вашей матерью она рассказала, только чтобы – цитата – оправдать свой тяжелый характер. – Он тихо вздохнул. – У нее исключительный страх проигрыша. Она постоянно нервничала, что я могу бросить ее ради другой или изменить ей. Это выливалось в гипертрофированную ревность. Она проверяла мои сообщения, не отпускала на тусовки с парнями, потому что там я могу начать флиртовать с какими-нибудь девчонками. Каждый раз, когда я планировал пойти куда-то, она устраивала скандал или говорила, что плохо себя чувствует. Чтобы я настолько взвинтился, чтобы пропало всякое желание куда-то идти или чувство ответственности не позволяло оставить ее одну. Однажды мы с Алексом собрались поехать в горы, так она позвонила мне вся в слезах, утверждая, что боится умереть.

Я вытаращила глаза.

– Дескать, выпила лишнего снотворного.

Она принимает таблетки? После смерти мамы мы обе страдали бессонницей. Я знала, что ей, как и мне, до сих пор снятся эти кошмары, но я понятия не имела, что из-за этого она принимает лекарства. Господи.

– Мы с Алексом уже сидели в машине, но я попросил его вернуться. Хотя был практически уверен, что это очередное шоу. Я дал ей по телефону советы, как вызвать рвоту, и сказал, чтобы она позвонила в «Скорую». Потому что все равно боялся за нее. Потому что никак не хотел быть виноватым, если с ней что случится.

Я кивнула.

– В тот день я принял решение расстаться. Так дальше продолжаться не могло. Я видел свою задачу не в том, чтобы спасать ее, мне нужно было себя вытаскивать.

– Что… что ты имеешь в виду? – не поняла я.

– Из-за истории с братом я, несмотря на лечение, бросаюсь помогать и угождать людям, которые для меня важны. С Кики я опять стал жить согласно этому паттерну. Она