немецкие солдаты чувствовали себя комфортно. Во Францию на отдых отправляли военнослужащих с Восточного фронта. Здесь их ждала вкусная еда, дешёвые сигареты, шикарные рестораны, изысканные коньяки и миллионы искусных в любви француженок, распахнувших объятия «сильным» немецким мужчинам.

Франция капитулировала 22 июня 1940 года. Но стотысячная армия парижских индивидуалок капитуляцию не подписала, «патриотки» вышли на улицы и демпинговыми ценами подрывали боеспособность вермахта. Вот где достигла наибольшего успеха «Сражающаяся Франция»! Роман «Падение Парижа»: парижская проститутка, руководствуясь патриотическими порывами, заразила сифилисом несколько немецких солдат. В романе Эренбурга женщины лёгкого поведения стали новой «линией Мажино», тайным оружием третьей республики, выкатившимся из кустов Булонского леса навстречу марширующим по Елисейским полям немецким войскам.

Вспышка венерических заболеваний, угрожавшая подорвать боеспособность немецкой армии, заставила руководство рейха быстро отреагировать на нашествие куртизанок: во второй половине июля появились приказы о создании на оккупированной территории Франции борделей для вермахта и о преследовании уличной проституции. Запрет действовал не на всей территории бывшей третьей республики. Коллаборационистам за миролюбие и смирение оставили фиговую бумажку – Вишистскую республику, она просуществовала на наполовину урезанной территории до ноября 1942 года, символизируя независимость Франции. На её территории властвовала свобода свобод, которой продолжала гордиться Великая Франция: в Виши уличная проституция не преследовалась. Но на оккупированной территории… Какой ужас! Scandale! Нарушено священное право частной собственности! Начальники военных округов (оккупированную территорию поделили на четыре округа) приказали военным комендантам конфисковать приглянувшиеся им публичные дома и набрать новый персонал, руководствуясь арийскими критериями о расовой чистоте. Был издан пространный документ, регламентирующий условия труда и зарплату, оговорен полицейский и медицинский контроль, и (какая чудовищная дискриминация!) немецким солдатам запретили сексуальные контакты с уличными проститутками. Позаботившись о солдатах, об офицерах на первое время забыли. Им, «советико морале», извиняюсь, – «гиммлер морале» – категорически запрещалось посещать публичные дома вермахта. Но так как господа офицеры и даже эсэсовцы тоже вроде бы люди, двуногие и двурукие, захлебнувшиеся во Франции в красивых женщинах, шампанском и коньяке, то в августе 1940-го командование вермахта опомнилось и сделало в правилах послабление: открыло для офицеров «спецгостиницы».

Немецкая дисциплинированность в выполнении приказов (с той же педантичностью и аккуратностью осуществлялись расовые чистки) позволила главному санитарному врачу одного из военных округов доложить в Берлин 23 сентября 1940 года, что публичные дома для солдат и гостиницы для офицеров открыты почти во всех больших городах и находятся под постоянным контролем. Солдаты получили их перечень и перед визитом к проститутке проходили обязательную проверку в медицинских кабинетах, открытых в каждом борделе. «Никогда в них не было такого порядка и чистоты, как при немцах», – с гордостью и сожалением вспоминали после войны завсегдатаи французских борделей.

Проститутки регулярно подвергались медицинскому осмотру, в случае малейшего подозрения куртизанок немедленно отправляли в госпиталь. Для них ввели ежедневные учётные карточки, в которых указывалось имя девушки, номер её комнаты и список немецких военнослужащих, которых она обслужила. Теперь при заболевании военнослужащего санитарные врачи легко могли обнаружить источник, конкретный бордель и женщин, с которыми контактировал заболевший солдат, и если выяснялось, что проститутка, зная о болезни, продолжала «работать», то ей грозил военный трибунал, обвинение в акте саботажа против немецкой армии и даже концлагерь. Строгие меры позволили взять под контроль ситуацию с венерическими заболеваниями.

Санитарные врачи проявляли разумную гибкость – количество борделей варьировалось в зависимости от потребностей и числа воинских частей. В военном округе, охватывающем северную Францию, в конце 1941-го насчитывалось 143 борделя, в которых работали 1116 женщин. А публичные дома портового города Ла-Рошель (знакомое название по «Трём мушкетерам»?), по данным органов здравоохранения, обслуживали 250 проституток[164]. Суммарное число борделей для вермахта превысило две тысячи.

Несмотря на запрет уличной проституции, облавы и аресты (проштрафившуюся девушку могли сослать в концлагерь, а солдата подвергнуть дисциплинарным взысканиям), индивидуалки продолжали рискованный промысел. Но и полиция не бездействовала. Под подозрение попали даже молоденькие девушки, крутящиеся с целью весёлого знакомства вокруг ресторанов и баров, и, когда их арестовывали, чтобы избежать интернирования, шаловливым барышням предстояло доказать, что они собираются выйти замуж за немца (арийцам браки с француженками разрешались), или заявить о согласии трудоустроиться в публичные дома вермахта.

Остальная часть женского населения Франции, оставшаяся безразличной чарам немецких мужчин, могла спать спокойно: ничто им не угрожало. Западный фронт вермахта – не Восточный, и 1940 год – не 1914 и не 1870, когда вторжение прусской армии сопровождалось военными изнасилованиями, и за немцами во Франции укрепилось презрительное прозвище, вошедшее в гражданскую жизнь – «боши» (boche), аналог российскому фрицы. Во Франции вермахт получил строгие указания: немецкие солдаты должны быть образцом галантности, вежливыми и обходительными, особенно с женщинами и детьми. Лица, совершившие сексуальное насилие, надолго сядут в тюрьму.

Насиловать Францию в 1940-м не было надобности. Случаи военных изнасилований стали редкостью. «Бошами», даже за глаза, немцев не называли. Солдатам (офицерам тем более), если они не искали сиюминутных развлечений, не требовалось выискивать женщин лёгкого поведения, – добропорядочные и элегантные французские женщины охотно шли в объятия галантных тевтонских рыцарей.

Французы хотели поскорее забыть об этом периоде истории страны и охотно приняли созданную французскими кинематографистами и писателями мыльную оперу о Сопротивлении. Но в сладких воспоминаниях многих французов сороковые годы остались «эротическими годами», – с воздыханием признаются перед кинокамерой старожилы через шестьдесят лет, – незабываемые, раскованные годы свободной любви вначале с немцами, затем с американцами. Сексуальная революция в Западной Европе, начавшаяся в середине 60-х годов поколением, родившимся сразу же после окончания Второй мировой войны, произошла не на пустом месте. Уместно спросить секс-революционеров: «А кто ваши родители?» – и всё становится на места. Центр сексуальной революции – крупнейшие западноевропейские страны, Франция и Германия, обменявшиеся генофондом во время Второй мировой войны.

О Франции периода её оккупации режиссёры Изабель Кларк и Дениэль Кослелла сняли документальный фильм (Amour et sexe sous l’occupation) «Любовь и секс во время оккупации» (2011), в котором использовали съёмки немецких кинооператоров. Фильм не оставляет сомнения: Франция широко расставила ноги перед завоевателями – сопротивления в прямом и переносном смысле не было.

Во Франции немецкие солдаты получили приказ преподнести себя в наилучшем виде, и парижанкам нравились красивые, холёные, смелые мужчины, одетые в нарядную форму, придававшую им сексуальную ауру, вежливые и обходительные. Их выправка очаровывала женщин, и девушки с цветами бросались под танки и легковые машины, когда под музыку Вагнера торжественным маршем победители проходили по улицам Парижа.

Макс Майер, бывший немецкий солдат, покоритель Парижа, через семьдесят лет вспоминал перед камерой: «Как это ни странно звучит, но французы замечательно приняли немцев». О