Однако иногда в официальных версиях тоже присутствуют намерения и мотивы. Возьмем теракт 11 сентября. На одной чаше официальная версия: террористы «Аль-Каиды» успешно реализовали свои намерения разбить самолеты в ряде известных мест Америки. На другой – конспирологическая теория: тайные заговорщики в правительстве США умышленно допустили или даже подготовили террористические акты. Итак, с двух сторон есть намерения, однако это само по себе еще не означает, что весы находятся в положении равновесия. Мы должны понять, какая из версий более намеренная.

Когда официальная версия свидетельствует о том, что члены «Аль-Каиды» совершили теракт, это значит, что, казалось бы, единое, хорошо финансируемое правительственное агентство, в чью задачу входит выявление и предотвращение террористической угрозы, было захвачено врасплох, ведь они определенно не хотели, чтобы теракт произошел. Теория заговора, напротив, предлагает практически неограниченный запас намерений. Помимо умышленного нападения на здания есть участвующее в заговоре правительство вместе с бесконечными рядами своих специалистов и агентов дезинформации, занимающихся сокрытием фактов. Как только мы добавим все эти намерения на чашу весов, конспирологическая версия сразу же окажется вне конкуренции. С точки зрения нашего детектора намерений теории заговора всегда лучше официальных версий.

Наш гиперактивный детектор намерений может повышать привлекательность теорий заговора, но это еще не все. В конце концов, если вы предполагаете наличие умысла, это еще не означает, что вы поверили в конспирологическую теорию. Когда исчезает самолет или трагически обрывается жизнь любимой принцессы, вы можете предполагать существование различных замыслов. Например, это сделал призрак или мстительный бог. Может быть, это дело рук одинокого безумца или отряда пришельцев из другого измерения. Остается вопрос: почему некоторые люди верят не просто в преднамеренность, а именно в заговор? Для ответа надо обратить внимание еще на один инструмент, с помощью которого мы можем читать чужие мысли, – на проекцию.

В наши дни, когда вы слышите, как психолог говорит про проекцию, вы можете представить, как Зигмунд Фрейд со строгим выражением лица опирается на каминную полку и, крутя в пальцах сигару, сообщает вам, что в вашем подсознании прячутся столь постыдные побуждения, что оно даже не желает сообщать вам о них. Вместо этого подсознание приписывает эти желания кому-то другому, как будто это он такой порочный. Фрейд считал проекцию защитным механизмом, предохраняющим нас от осознания того, насколько мы на самом деле омерзительны. Однако оказалось, что такая теория проекции неверна, так же как и большая часть психоанализа Фрейда. Сейчас психологи считают, что проекция нужна не для того, чтобы отказаться от некоторых социально неприемлемых побуждений. Это просто попытка разобраться в меняющемся мире, и мы все всегда так делаем.

Мы используем проекцию, потому что понять, о чем человек думает, только по его действиям было бы слишком сложно. Чаще всего у нас для этого недостаточно информации. Даже когда мы точно знаем, какой поступок кто-то совершил, его трактовка может оставаться до обидного неоднозначной. Представьте себе: по улице идут два человека и один толкает другого. Вы быстро определяете, что этот толчок был намеренным, но не всегда возможно понять, было ли это дружеской шуткой или агрессивным выпадом. Даже такой энтузиаст, как наш детектор намерений, не может сам по себе залезть в чужую голову. Поэтому мозг использует более практичный подход. Вместо того чтобы напряженно размышлять над возможными причинами чьих-то действий, мы мысленно встаем на место другого человека и задаем себе простой вопрос: «О чем бы я подумал?»

Это не просто уловка ленивого мозга. Проекция – необходимая часть для воспроизведения модели психики другого человека. Всякий раз, когда вы видите, как кто-то что-то делает, ваш мозг быстро проигрывает ту же ситуацию с вами в главной роли{450}. Например, когда вы видите, как кто-то подносит стакан с водой ко рту, у вас начинают возбуждаться те же самые нейроны, что и в ситуации, когда вы сами взяли стакан и поднесли его к своему рту. Эта хитрая имитация позволяет вам понять, какие ваши намерения и желания могут привести к такому поведению, и таким образом вы понимаете, что на уме у человека, за которым наблюдаете. В нашем случае вы можете догадаться, что он испытывает жажду и собирается сделать глоток воды (а не откусить край стакана и не раздавить стакан над головой), потому что это именно то, что вы, скорее всего, собирались бы сделать.

Проекция – незаменимый инструмент для чтения мыслей, но и он не без изъяна. Так же как и наш неугомонный детектор намерений иногда выдает сомнительные суждения, проекция может искажать наш взгляд на мир. Нам свойственно пренебрегать многочисленными возможными различиями между нами и тем человеком, чьи мысли мы пытаемся прочитать. В результате наш мозг порождает ложное согласие – так психологи называют иллюзию, что люди вокруг нас, скорей всего, думают так же, как и мы сами.

Психологи Даниэль Кац и Флойд Олпорт одни из первых продемонстрировали эффект ложного согласия еще в 1931 г.{451} Они обратили внимание, что студенты, которые списывали на экзамене, как правило, считали, что во всех группах колледжа полным-полно списывающих, в то время как те студенты, которые не жульничали, были склонны считать такими же честными большинство своих сверстников. С тех пор исследования показали возможность возникновения эффекта ложного согласия практически в любой области. Если вы считаете себя общительным, то, вероятно, думаете, что экстравертов в мире гораздо больше, чем тех, кто считает себя застенчивым{452}. То же самое происходит, если вы поддерживаете бюджетное финансирование исследований космоса, предпочитаете черный хлеб белому, регулярно сдаете кровь или часто делаете междугородние звонки{453}. Когда вы замерзли, то думаете, что и другие люди страдают от холода, а когда хотите пить, считаете, что и других мучает жажда{454}. В одном особенно изобретательном исследовании ученые пытались уговорить студентов пройтись вокруг колледжа, неся на себе большой щит с рекламой обедов в кафе (или, как в другом исследовании, с призывом покаяться){455}. Люди, которые выражали готовность носить на себе эти плакаты, предполагали, что большинство тоже согласились бы, те же, кто отклонял предложение, считали, что и большинство других на их месте тоже бы отказались. Каким бы ни был предмет обсуждения, всем нам свойственно считать свои пристрастия и слабости широко распространенными.