Получается, что наш детектор намерений действует по принципу «главное – ввязаться в драку, а там разберемся». Он считает, что все в мире происходит по чьему-то замыслу.

Психологи называют это ошибкой атрибуции намерений. Эта ошибка хорошо заметна у детей. Если вы спросите четырехлетнего ребенка, почему кто-то зевнул, чихнул или споткнулся о собаку, он, скорее всего, ответит, что человек так захотел{436}. Дети до 4–5 лет приписывают намерения даже своим собственным непроизвольным движениям, таким, например, как коленный рефлекс{437}. Они утверждают, что сами захотели подвигать ногой после того, как доктор постучал по коленке маленьким молоточком. Это заблуждение распространяется не только на человеческие действия. Дети считают, что природный мир имеет какие-то скрытые цели, такие же, как у человека{438}. Им свойственно думать, что солнце встает, чтобы нас согреть, что Луна повсюду следует за ними, а острые камни имеют такую форму, чтобы животные о них чесались. Иными словами, маленьким детям свойственно ошибаться, принимая случайные события и непроизвольные движения за преднамеренные действия.

Конечно, вы понимаете, что эти события нельзя назвать преднамеренными. Вы знаете, что люди обычно зевают и чихают не потому, что им этого хочется. Зевание и чихание – непроизвольные рефлексы. Вы понимаете, что люди обычно падают не ради шутки и далеко не так изящно, как хотелось бы. Мы просто зависим от законов гравитации. И конечно же, вы не думаете, что солнце беспокоится о вашем комфорте или что камни разложены для опоссумов, желающих почесаться. Вы знаете, что бессмысленно спрашивать у камней, для чего они существуют, или говорить, что у неживых объектов имеются намерения.

Так ли это? Психолог Эвелин Россет считает, что мы никогда не вырастаем из наших детских ошибок атрибуции намерений{439}. Мы считаем что-то непреднамеренным не потому, что наш детектор молчит или сообщает об отсутствии намерения. Даже во взрослом возрасте легковозбудимый детектор намерений усматривает во всем происходящем замысел. Единственный способ распознать в событии случайность – это проигнорировать детектор намерений, отклонив его первоначальное суждение и заменив на более обоснованное решение.

Детям сложно не поверить своему детектору намерений, потому что они многое не знают о таких вещах, как физика или тонкости человеческого поведения. Они просто не знакомы с биологической природой рефлексов, таких как чихание, или с силами, которые определяют форму камней или орбиты небесных тел. Взрослея, мы набираем опыт и знания о непреднамеренности таких явлений. Нам нужно это изучить. Что же касается нашего чрезмерно усердного детектора намерений, то он встроен в нас изначально. В исследованиях с участием детей выяснилось, что он начинает работать уже в первые месяцы жизни{440}. Пока мы маленькие, детектор говорит нам, что все происходящее преднамеренно, и, пока мы не узнаем о мире больше, мы верим ему. Когда мы становимся старше, наш детектор остается таким же гиперактивным, как и раньше, мы просто начинаем чаще сомневаться в правильности его подсказок. Когда мы видим, как кто-то упал, мы знаем, что это случайность, но некая часть нашего мозга продолжает нашептывать: «Он специально так сделал».

Россет с коллегами обнаружила, что под внешней маской взрослого человека легко можно отыскать маленького искателя намерений. В одном исследовании она показала, что для этого нужно лишь немного опьянеть{441}. Точнее говоря, участники этого исследования выпивали алкогольные коктейли в количестве, эквивалентном шести рюмкам водки. Представьте, что вы сидите в баре и вдруг в вас кто-то врезается, заливая вашу любимую рубашку вином «Совиньон блан». Согласно выводам Россет, ваша реакция зависит от того, сколько вы успели выпить. Если вечер только начался и вы еще трезвы как стеклышко, то, скорее всего, сочтете произошедшее случайностью. Чем больше вы выпили, тем с большей вероятностью решите, что виновник ищет повод для драки. В старые добрые времена ближе к рассвету вы могли даже предложить противнику поединок на пистолетах. По словам Эрика Джаггера, автора книги «Последняя дуэль» (The Last Duel), «в запойном XVIII в., когда большинство находилось в состоянии постоянного опьянения, ссорами в трактирах были вызваны сотни поединков»{442}. Этикет стрелков даже делал скидку на то, что алкоголь способствует чересчур мрачной оценке событий. В одном дуэльном кодексе Дикого Запада сказано, что «опьянение не полностью оправдывает нанесение оскорбления, но это значительное смягчающее обстоятельство»{443}.

Ошибочные представления о намерениях возникают не только под влиянием алкоголя. В другом исследовании Россет попросила совершенно трезвых взрослых ответить, верны ли такие утверждения, как «солнце греет, потому что тепло необходимо для жизни» или «чтобы выжить, вьюрки образовали много разнообразных форм»{444}. Как правило, люди отвечали отрицательно. Затем она взяла другую группу испытуемых и попросила ответить на такие же вопросы в быстром темпе, потратив не более трех секунд на обдумывание каждого ответа. В стрессовой ситуации людям было более свойственно соглашаться с наличием намерений у природных явлений. В другом исследовании обнаружилось, что даже профессора, занимающиеся естественными науками в университетах «Лиги плюща»[22] – казалось бы, последние, от кого можно ожидать размышлений о целенаправленном устройстве мира, – будучи захвачены врасплох, соглашаются с такими объяснениями{445}.