Размышляя над удивительно высокой долей заговорщиков среди сторонников конспирологических теорий, Даниэль Пайпс предположил: «То, что начинается как поиск диверсантов, заканчивается диверсией, а те, кто ненавидит тайные влияния, приобретают те же характеристики, против которых выступают»{465}. Но, учитывая то, что нам известно о проекции, можно сделать вывод о том, что не мы имитируем наших врагов, а наши воображаемые враги – отражение нас самих. Конспирологи видят мир, кишащий заговорщиками, которые требуют отпора – контрзаговора. Повторяя мудрое выражение, звучащее во время бесчисленных перебранок на детских площадках, Дуглас и Саттон называют это явление «кто как обзывается, тот сам так называется»{466}.

Посмотрев, как ошибается наш детектор намерений и как благодаря проекции нам кажется, что мир полон заговорщиков, мы начинаем понимать, в чем привлекательность теорий заговора, возникающих после таинственного исчезновения самолета. Рассмотрим напоследок еще одно исследование, которое в 2013 г. провели психологи Престон Бост и Стивен Пруниер. Оценивая различные теории заговора, участники рассматривали всю информацию, которая была им известна на эту тему{467}. Однако, когда люди знакомились с абсолютно новой теорией, они не могли построить свое суждение на фактах. Вместо этого они ориентировались на возможные мотивы: зачем предполагаемые заговорщики могли это сделать? Что они выиграют? Хотят ли они довести дело до конца? Отсутствие фактов открывает простор для домыслов. Ощущение правдоподобности мотива заставляет людей верить в теорию так же твердо, как и при наличии фактических доказательств. Исчезновение рейса 370 вызывает активность нашего детектора намерений и предоставляет нам чистый лист, на который мы можем проецировать наши самые дурные побуждения.

Теперь вас уже не должно удивлять, что мы так чувствительны к чужим мотивам. Психолог Джонатан Хайдт в своей книге «Гипотеза счастья» (The Happiness Hypothesis) объясняет, что мир, в котором мы живем, «на самом деле состоит не из камней, деревьев и физических объектов; это мир обид, возможностей, статусных атрибутов, предательства, святых и грешников»{468}. Главнейшая задача, с которой мы в нем сталкиваемся, – это выяснить намерения других. Будут ли люди дружить или враждовать, зависит от их возможностей, желаний и мотивов. Событие приобретает совершенно разные значения в зависимости от того, случайным оно было или преднамеренным. По словам психолога Адама Уэйца, «ветка дерева, которую сбросил на вас другой человек, более важна, чем та, которую сдул порыв ветра»{469}. Существует огромная разница между неисправным самолетом и тем, который повредили намеренно.

В процессе эволюции наш мозг приобрел чувствительность к скрытым намерениям, поскольку это полезно, хотя иногда он и ошибается, путаясь в мотивах или находя намерение в случайных событиях. В нашем прошлом цена таких ошибок была значительно ниже, чем противоположных. Те древнейшие люди, которым было свойственно ошибочно принимать плавающее бревно за крокодила, с большей вероятностью передали свои гены дальше, чем те, которые слишком близко подходили к голодному крокодилу, думая, что это безобидное бревно. Мы могли свободно позволить себе ошибиться в сторону наличия намерений. Когда мы видим в мультфильме Хайдер и Зиммель не просто пляшущие треугольники, а отвергнутого любовника или неуправляемого ребенка, это дар, полученный нами от предков.

Предполагая, что теории заговора привлекательны отчасти потому, что соответствуют нашим интуитивным представлениям о намерениях, я не хочу сказать, что они обязательно неверны. Иногда крокодил – это действительно крокодил. По-видимому, рейс 370 сменил курс и продолжал полет еще несколько часов с отключенной связью, это свидетельствует о преднамеренности действий, но об их причинах нам остается лишь догадываться. Возможно, правы те, кто подозревает преступление. Может быть, объяснение более невинное, но не менее трагическое. А может, как в случае человека с зонтом, правда еще удивительнее, чем кто-либо мог вообразить.

За прошедшие годы конспирологи обвинили в убийстве Джона Кеннеди 82 конкретных человека – реальных людей со своими именами, жизнями, репутациями и чувствами{470}. По словам Винсента Буглиози, изучавшего это убийство, в общей сложности в качестве сообщников были названы 42 группы и организации и 214 человек.

Конечно, в официальной версии фигурировал только один человек – Ли Харви Освальд, который действовал сам по себе. Он был бывшим американским морским пехотинцем, который сбежал в СССР в 1959 г., но вскоре разочаровался и в 1962 г. вернулся в Америку. Через полтора года, 22 ноября 1963 г., он выпустил три пули в президента из окна шестого этажа в Дили-Плаза в городе Даллас штата Техас. Первая пуля пролетела мимо. Вторая попала Кеннеди в спину (а затем ранила губернатора Техаса Джона Конналли, который сидел спереди). Третья пуля попала президенту в голову, принеся ему смерть, а Освальду – дурную славу.

Существует множество доказательств участия Освальда в убийстве. Он работал в техасском школьном книгохранилище, где было его импровизированное снайперское гнездо, там же нашли винтовку и три стрелянных гильзы. Он был единственным сотрудником, которого после стрельбы не оказалось на месте; его задержали через несколько часов за убийство офицера полиции Типпита, который искал человека, подходящего под описание Освальда. Кроме этого известно, что за семь месяцев до этого Освальд пытался убить другую заметную фигуру в американской политике – правого антикоммуниста генерала Эдвина Уолкера. Ерундовое дело.

Однако результаты опросов, проведенных за эти годы, показывают, что такая версия событий никогда не была популярна среди широкой публики{471}. Сразу же возникли подозрения. Согласно опросу, проведенному в первую неделю после убийства, только треть американцев считали, что Ли Харви Освальд действовал в одиночку; чуть больше половины были убеждены, что существовал заговор, остальные сомневались. Устоявшееся мнение почти пошатнулось даже после публикации отчета Комиссии Уоррена в 1964 г., установившей, что Освальд был один. В 1966 г. две трети опрошенных все еще не доверяли версии об одиноком стрелке. К 1976 г. бурно разрослось народное творчество, создающее теории заговора на тему убийства Кеннеди, и основной стали считать конспирологическую версию событий. С середины 1970-х гг. и до конца ХХ в. восемь из 10 американцев подозревали существование заговора. В настоящее время, когда прошло уже более 50 лет, большинство людей в США убеждены, что к убийству Кеннеди привел заговор, хотя в других странах так думают немногие{472}.