волосами и аккуратно подстриженными усами и бородой. Одет он был в чёрный, очень дорогой на вид костюм с какими-то удивительными тёмно-красными вставками, которые наверняка привели бы в восторг нашу тётю Сару.

Мы подобрались ближе, и Айви уже собиралась вообще подойти к ним, но у меня появилась более интересная идея, и я шепнула, придерживая сестру за руку:

– Подожди, не спеши. Давай послушаем немного.

И мы стали прислушиваться. Сразу стало ясно, что миссис Найт лебезит перед отцом Эбони:

– …вы так щедры, мистер Макклауд… вы вносите такие большие пожертвования в фонд нашей школы…

– О, это сущая ерунда, – с улыбкой ответил ей мистер Макклауд. – Мне ничего не жалко ради моей малышки. И сегодняшний праздник… Знаете, она очень любила отмечать Хэллоуин, когда мы жили у себя на родине, в Шотландии. Она очень трепетно относится к народным традициям… Кстати, куда она могла исчезнуть?

– Веселится где-нибудь, полагаю, – беззаботно откликнулась миссис Найт. Я обратила внимание, что она сняла свой картонный клюв и вообще старалась вести себя, словно не была наряжена совой. – Как идут ваши дела в Фэрбенке?

– О, замечательно, благодарю вас, – ответил мистер Макклауд и прихлебнул из стакана, который держал в руках. Жидкость в его стакане на вид показалась мне очень похожей на виски. – Я всегда мечтал иметь свой театр, и «Ройял» оказался в этом смысле настоящим сокровищем.

Я посмотрела на Айви. Он купил тот театр? Тот самый театр, на сцене которого в прошлом году мы показывали наш балетный спектакль? Правда, мы с сестрой в том спектакле принять участие не смогли, потому что сражались в это время на колосниках с нашей бывшей злой директрисой, мисс Фокс. Впрочем, это, как говорится, совсем другая история.

– Я обожаю театр, – сказала миссис Найт. Ну, тут она, пожалуй, слегка переигрывала. – Что вы сейчас ставите?

– Хотя я начинал всего лишь фокусником в мюзик-холле, моё сердце всегда принадлежало высокому искусству, – улыбнулся мистер Макклауд. – Шекспир – вот мой кумир. Поэтому для премьеры я, естественно, выбрал его Шотландскую трагедию. Говорят, что начинать новый театр с этой пьесы плохая примета, но, очевидно, на этот раз она не сработала. Спектакль идёт с огромным успехом. Каждый вечер аншлаг.

Айви тихонько ахнула.

– Что? – шёпотом спросила я её.

– Он имел в виду «Макбета», – так же приглушённо ответила она. – Шотландская трагедия… Но…

Айви не договорила, но я отлично поняла её мысль. Фокусник из мюзик-холла и «Макбет» – две детали, очень многое проясняющие относительно Эбони.

– Я надеюсь, что в скором времени Эбони станет прелестной юной актрисой, – сказала миссис Найт и положила ладонь на руку мистера Макклауда. – А пока, я думаю, нам следует занять её в главной роли в нашем школьном театре.

– О да! – Отец Эбони вновь улыбнулся, но на этот раз его улыбка выглядела немного грустной. – Я тоже хочу на это надеяться. Ведь Эбони, можно сказать, выросла за кулисами. Театр у неё в крови.

У меня в голове всё отчётливее начинала складываться цельная, стройная картина. Итак, Эбони с раннего детства, можно сказать, живёт в театре вместе со своим отцом. Смотрит спектакли, видит, как работает на сцене её отец-фокусник. Всё впитывает и всему учится…

– Мне кажется, вы не совсем уверены, что Эбони станет актрисой, – мягко заметила миссис Найт.

– Это верно, – ответил мистер Макклауд, пристально вглядываясь в остатки янтарной жидкости в своём стакане. – Я тревожусь за неё. Мне кажется, что она действительно хочет стать актрисой, но ей будет очень трудно, ведь она очень застенчивая и замкнутая.

Я удивлённо заморгала. Это кто у нас «застенчивая и замкнутая»? Эбони? Быть может, мистер Макклауд говорит сейчас о какой-то другой девочке?

– Она целыми днями сидит у себя в комнате, никуда не выходит, бедняжка, – говорил тем временем мистер Макклауд. – Именно потому я и купил ей кота. Какой-никакой, а всё-таки приятель. Компания, так сказать.

Вот теперь вся картина сложилась окончательно.

– Но я всё же надеялся, что сюда она сегодня придёт, она очень любит Хэллоуин, – продолжал мистер Макклауд. – Ну, ничего, чуть позже я найду её.

Я схватила Айви за руку и потянула за собой.

– Ты куда меня тащишь? – сердито шепнула она.

– Мы должны немедленно пойти и заглянуть в комнату Эбони, – ответила я, начиная протискиваться сквозь плотную толпу ведьм, скелетов и зверей. – Я подозреваю, что Эбони может оказаться не той ведьмой, которую мы ищем.

Внутри школы стояла мёртвая тишина. Никто не захотел остаться здесь, никто не захотел упустить шанс хоть немного развлечься в скучном, как латинский язык, Руквуде. Мы бесшумно пронеслись пустынными коридорами, метнулись вверх по лестнице. Наверное, со стороны мы с сестрой напоминали пару одетых во всё чёрное призраков.

Мы остановились перед дверью Эбони.

– Постучим? – шёпотом спросила Айви.

Я отрицательно покачала головой. Зачем стучать? Элемент неожиданности сыграет нам только на руку. И я рывком открыла дверь…

Эбони была в комнате, одна, как и предполагал её отец.

Однако сидела она не на той кровати, на которой я ожидала её увидеть, не на той, что застелена зловещим чёрным покрывалом. Нет, Эбони Макклауд лежала на другой, самой обычной кровати, лежала в обнимку с плюшевым медвежонком и читала книгу, а у неё в ногах развалился и посапывал чёрный кот. Он, между прочим, даже глаз не приоткрыл, когда мы вошли.

Но самым важным для меня было то, что Эбони вовсе не была наряжена ведьмой, просто в одной ночнушке лежала, вот и всё.

На какое-то время мы с сестрой сами были настолько потрясены этой картиной, что словно онемели. Как и Эбони, кстати говоря. Она села в постели, посмотрела на нас округлившимися глазами и побледнела, но вскоре щёки у неё начали розоветь от смущения. Она медленно отложила в сторону своего плюшевого медвежонка.

К этому времени я успела немного прийти в себя и смогла, наконец, заговорить:

– Так, значит, у тебя никогда не было никакой соседки по комнате, верно?

Эбони пожевала губами, словно выброшенная на берег рыба. Мне показалось, что она собирается возразить, однако прекрасно понимала, что мы её поймали, что называется, с поличным.

– Не было, – тихо ответила Эбони.

Мы ее подловили. Я прошла дальше в комнату, втащила Айви, затем закрыла за нами дверь.

Окно было чуть-чуть приоткрыто, и в эту щёлочку проникала струйка холодного ночного воздуха.

– Значит, так, – сказала я. – Мы знаем, что это всё игра и что ты вовсе не такая смелая и уверенная в себе, как мы думали. Как все думали. Мы многое услышали о тебе от твоего отца, а теперь