– Не отходи от меня. Видишь, что тут творится? – Это он припомнил ее недавнюю попытку сбежать из усадьбы. Нажаловался Митрофан… – Или уезжай. – Сказал и в глаза посмотрел таким взглядом, что захотелось отвернуться. – И с острова, и из города уезжай. Пожалуй, так будет лучше всего.

Вместо ответа Анна покачала головой. Никуда она не уедет, теперь, когда она каким-то образом стала частью всего этого…

Туманов все понял, вздохнул раздраженно и уселся, почти рухнул, на аккуратно заправленную кровать. Не ложился спать этой ночью? Не ложился – ее сторожил. Сделалось вдруг стыдно за эту свою строптивость, а Туманова, наоборот, стало жалко. Выглядел он уставшим, даже морщинки в уголках глаз появились. И бледность его, кажется, сделалась еще сильнее. Хотя, куда уж сильнее?

– Как думаешь, это в самом деле был волк? – Анна присела рядом. Про то, что Коти и Шульца убил не просто волк, а оборотень, она даже думать не хотела. Глупость какая!

– Не знаю, – сказал Туманов и так же, как до этого Антон Кутасов, сжал виски. Захотелось его успокоить, пригладить растрепавшиеся мальчишеские вихры. – Раны странные… – Он разговаривал не с ней, а сам с собой. – От тех порезов, что на ней, крови много, но она бы от них не умерла.

– А от чего она умерла? – Не хотела Анна этого знать, но все равно спросила.

– Крови было много, но только одна-единственная рана была смертельной. На шее.

– Как у Анатоля?

– Нет, тут словно другая рука.

– Или не рука…

Он посмотрел на Анну насмешливо и так же насмешливо сказал:

– Миледи, я не верю в оборотней.

– А во что ты веришь?

– В людское вероломство. – Сказал и отвернулся. Анне вдруг подумалось, что с людским вероломством Туманову приходилось сталкиваться не раз. Возможно, вот эти едва различимые под щетиной шрамы и рубцы на спине являются тому доказательством.

– Зачем ты здесь? – спросила она и не удержалась, провела ладонью по вихрам. А Туманов вдруг перехватил ее руку, почти силой прижал к своей макушке, сказал требовательно: – Еще. Пожалуйста…

– Что? – Она не понимала, чего он хочет. Даже испугалась этой его порывистости.

– Погладь еще, – попросил и челюсти сжал так, что аж желваки заходили.

И она послушалась. Гладила сначала осторожно, самыми кончиками пальцев, а потом, когда увидела, что Туманов закрыл глаза, осмелела, запустила в пепельные вихры всю ладонь. Его волосы были жесткие, что проволока, а под подушечками пальцев угадывались все новые и новые, невидимые взглядом шрамы. Что же с ним было? Что привело его на Стражевой Камень?

– Ты ищешь свое прошлое, – Туманов заговорил, не открывая глаз, и Анна вздрогнула от неожиданности, но руку не убрала. – А я ищу своего отца.

– Здесь, на острове?

– На острове есть человек, который знает, как его найти.

– И кто этот человек?

– Я пока еще не выяснил, кто он. Но выясню. Мне пообещали ответы, если я приеду в Чернокаменск.

– Незнакомец пообещал? – Отчего-то подумалось, что незнакомцем этим может быть мастер Берг. Он на острове самый странный. Из тех, кто остался в живых…

– Погладь еще. – Все-таки он открыл глаза. Лучше бы не открывал, Анне так было проще. – У меня голова болит. Болела… А ты помогаешь. – В голосе его слышалось удивление, словно бы раньше не было в мире ничего, что могло бы убрать его боль, а теперь вот нашлось. Она, Анна, нашлась… – Я не помню своих родителей. Маму видел только на фотокарточке, а про отца не знаю ничего. Меня воспитывала бабка. – Он поморщился. – Ну как воспитывала – растила. Растила, а про родителей ничего не рассказывала, и не сказать, чтобы особо любила. Но был человек, который относился ко мне хорошо, приезжал редко, раз в год, привозил подарки…

– Ты думаешь, этот человек – твой отец?

– Я не знаю, что думать. Спасибо, мне уже лучше. – Сказал и ладонь Анны накрыл своей, тяжелой и горячей. – Но узнаю обязательно. А теперь, если ты не возражаешь, я бы немного поспал. Всю ночь без сна.

– Мне остаться? – спросила о том, о чем приличная барышня спрашивать не должна. Но ему ведь снова может понадобиться ее помощь. Руку вон до сих пор не отпускает.

А Туманов вдруг усмехнулся и сказал:

– Миледи, при иных обстоятельствах я бы не преминул воспользоваться вашим более чем щедрым предложением, но сейчас я слишком устал для этого…

Сначала вспыхнули уши, следом щеки, а потом Анна сама не заметила, как рука, до этого ласково разбиравшая на пряди тумановские кудри, сжалась в кулак, кудри эти выдирая… Туманов от боли не взвыл, а зарычал.

– Сволочь вы, Туманов, – сказала она и вытерла руку о подол платья. – Невоспитанная сволочь.

Из комнаты его она вышла, громко хлопнув дверью. Прижала ладони к пылающим щекам, успокаиваясь, даже глаза закрыла, чтобы не видеть ничего. А когда открыла, перед ней стоял Миша. Давно он так стоит? Анна не знала, да и знать не хотела.

– Что вам угодно, Михаил Евсеевич? – спросила тем же точно тоном, которым до этого сообщила Туманову, что он сволочь.

– С тобой… с вами все в порядке, Анна Федоровна? – Миша был без очков и выглядел иначе, старше и серьезнее. – Вы собираетесь в усадьбу? Если да, я бы мог вас…

– Нет, – она покачала головой и спрятала руки за спину. – Я останусь на острове, пока все не решится.

Он не стал спрашивать, что должно решиться, лишь улыбнулся в ответ и стал прежним неуклюжим Мишей.

– Аннушка, если вдруг тебе понадобится… – Он сглотнул, нервно дернулся кадык на худой шее, – если он тебя обижает…

– Миша, он меня не обижает. – Захотелось разреветься, прямо здесь, посреди коридора. – И… спасибо тебе.

– Я тоже останусь на острове. Севе нужна поддержка. Столько всего навалилось… Аннушка, – рассеянным жестом он поправил на переносице несуществующие очки, – я должен тебе признаться…

Не успел… Совершенно неделикатно распахнулась дверь тумановской комнаты, и из-за двери этой послышалось:

– Миледи, а с кем это вы там разговариваете?

Миша отшатнулся, словно испугался, что вот прямо сейчас Туманов выйдет в коридор.

– С призраком! – сказала Анна зло и решительно пошагала прочь и от Миши с его нерешительностью, и от Туманова с его чудовищной бестактностью.

К завтраку Анна не вышла, а вот к обеду ее пригласили. Не горничная, а поверенный Пилипейко. Выглядел он непривычно, неподобающе случаю радостно, а в петлице его заношенного сюртука торчал чахлый цветок.

– Слуги сбежали, – сообщил он доверительно. – Кое-как уговорил остаться кухарку, пообещал платить вдвое больше прежнего. Но уже сообщил городскому голове о нашем затруднительном положении, тот обещал поспособствовать, прислать людишек. Как же такому дому да без слуг, а? – Он посмотрел на Анну так, словно только она одна знала ответ на этот вопрос.