назад. Рана на руке девушки затягивалась на глазах.

— И чего вас так хотят истребить? Вон как хорошо вампирская слюна раны заживляет, — молодая магичка рассматривала метаморфозу восстановления разрезанной недавно плоти, — и не больно совсем.

— Больше так никогда не делай без моего согласия! — Лек подскочил к девушке, его глаза наполняли боль и страдание, — думаешь, я всю дорогу только и мечтаю хлебнуть твоей крови!? Ты ошибаешься! Ты последняя надежда на мое существование, на какой-то смысл в нем. Ты самое дорогое в моей жизни… а ты так со мной поступаешь.

— Не хотелось тебя оскорбить, просто думала тебе становится хорошо от моей крови. Сам же говорил, что она намного сильней, чем у нэрланов. Вот я и хотела порадовать.

— Мне не нужно этой радости, Мия. Мне хочется, чтобы наше путешествие продолжалось вечно. Ведь я теперь никому кроме тебя не нужен! Я не то, что друга отчаялся найти, я даже заговорить с людьми боялся.

— Ты очень хороший человек и ты мой друг. Это уже истина. Когда закончится это путешествие, и мы вернем дух моего отца обратно в его тело, ты будешь жить с нами. В нашем порту, в Уун-го. Вместе со своей сестренкой и братиком. Мы своих не бросаем.

— Ты просто чудо! — Лек осторожно взял Мию за руку, он все еще побаивался к ней прикасаться, — у меня никогда не было столь бескорыстного и замечательного друга. Вся благодарность, которая есть в моей черной душе, принадлежит тебе.

— Ну, с чего ты взял, что твоя душа темная и черная. Ты очень светлый человек.

— И очень темный вампир.

Парень отпустил руку девушки и уселся возле собранных дров для костра. Мия села на лапу Моргуна, тот весело муркнул, поднял пушистую морду и потерся о старшую. Внезапно сграбастал ее всеми лапами и прижал к себе. Девушка скосила на него взгляд. Серк лизнул ее несколько раз в макушку и последний раз в лицо.

— Поганый меховой гаденыш! — вырвалась и схватила его за шею на удушающий, — ща как плюну тебе в глаз! Будешь знать, как облизываться!

Вампир рассмеялся, а кот вырвался и изловчившись снова лизнул ее в нос. Мия зафыркала, но внезапно сделала кувырок и оказалась на спине серка. Обхватила его ногами, вцепилась в меховую шею.

— Теперь покатаемся! — посмотрела на Лека и кивнула на свободную спину Моргуна позади себя, — присаживайся.

Лек посмотрел с сомнением, но принял приглашение. Как только он уселся и обнял Мию за талию, Моргун сорвался с места и поскакал длинными прыжками вверх по склону крутой скалистой горы. Для снежного серка такой подъем не представлял никаких проблем. А этот еще и перерос своих самых крупных собратьев в три раза, к тому же регулярно принимал от своей старшей подпитку Светом. На вершине он замер в величественной позе, выбрав самый высокий и большой камень для этого.

Вампир спрыгнул первым, не слушая возражений, снял Мию со спины Моргуна собственноручно и поставил рядом. Вдвоем они завороженно смотрели, как из-за соседней горы, что была намного выше той, на которой они сейчас, выплывает Салита. Моргун же, услышав, как кто-то вкусный прыгает по противоположному склону горы, умчался за свежим ужином.

— Нет! — Тихо сказала девушка.

— Что "нет"?

— Я никогда не вернусь в свой мир. Теперь "этот" мир мой. Надеюсь, брат сможет защитить свою семью лучше, чем наш отец защитил нас с мамой. Но я уже не вернусь.

— Но, если передумаешь, я с тобой! В любое место любого мира, — Лек, поддавшись внезапному порыву, обнял девушку одной рукой.

— Хорошо, что ты со мной, — Мия положила голову ему на плечо.

Так они стояли, разглядывая темные и светлые пятна на естественном спутнике. Уже две трети ночной красавицы выползло из-за черной скалы. Едва заметная граница черноты ночи и подсвеченных позолоченным светом камней озарила двух путников. Лек любовался Салитой, но больше наслаждался близостью милой ему девушки, боясь шевельнуться. Мия просто отрешилась от всех мыслей и ждала, когда ночное светило покажется полностью.

Через некоторое время перед ними возник Моргун с крупной горной козой в зубах. Этот хитрец уже взял за привычку приносить добычу Леку. Тот никогда не ленился ободрать противную шкуру с вкусного теплого мяса. И теперь он, нагло муркая, звал их вниз, к ручейку, чтобы насладиться ужином и водными процедурами.

Мия шикнула на серка, тот присел, где стоял, и стал ждать, пока старшая решит спуститься. Так и прошло некоторое время, Салита выплыла полностью, показываясь во всей своей красе. Вампир и магичка любовались ночным зрелищем, которое доступно только на высокогорьях.

Лишь об одном жалела девушка. О том, что Карник пока не может стоять рядом. Этот купец действительно стал родной душой для Мии, девушка чувствовала, что и она Карнику очень нужна.

28. Санька

Не начав вести счет времени сразу, Санька спохватилась, когда достаточно позабавилась в составлении рисунков, фигурок, узоров. Световых частиц оказалось так много, что они не кончались, даже если брать их из одного и того же места очень долго, девушка проверила это. Потом попробовала заставить созданные фигурки двигаться. Это тоже получилось сразу. Фигурки легко перемещались, как ей угодно. Собрав несколько котиков, мохнаг, кружечек, человечков, домиков, лошадок, серков в круг, запустила их друг за другом.

Это напомнило ей причудливый хрономер в центральной башне Сиронды. Каждую чашу в большом окне на вершине башни показывался новый персонаж, обозначающий определенный этап дня. Знакомый деда как раз следил за этим полумагическим, полумеханическим устройством. Каждый раз, когда они с дедом и братом приезжали в город, заходили к нему в гости. Добрый смотритель Райкус пускал детей рассматривать фигурки, обозначающие каждая свою чашу. А когда они подросли, рассказывал, как они устроены, разрешал подержать их, когда снимал для чистки. Тут она и спохватилась. Вспоминая мельчайшие детали, принялась за изготовление копии того хрономера.

Создала восемь шаров, запустила их по кругу с той скоростью, которая показалась ей правильной. Шары начали движение. Беря по одному шару из круговорота, она преобразовывала его в фигурки. Первой стала ее любимая — серк. Она часто лепила ее из глины, поэтому создала быстро. Принадлежал серк первой чаше ночи. Следующей стал жур — первая чаша дня. Первой чашей утра стал орел, раскинувший крылья, а начало вечера, как и на хрономере Сиронды, стал мохнага с раскрытой пастью и поднявшийся на задние лапы. Создав остальные фигурки-чаши, Санька принялась за их половины, они были одинаковыми и изображали стражника с копьем и