Здраво рассудив, что насекомые с ярко-пестрым окрасом могут быть ядовиты (что однажды и подтвердилось, когда изобретатель едва успел увернуться от достаточно меткого плевка, который с шипением проделал дыру в мясистом листе какого-то кустового растения), Свен изловил гусеницу понеприметнее, с равномерной коричневой шкуркой, и, поборов первый приступ отвращения, зажарил её, приправив горсткой грибов, показавшихся ему съедобными.

К его удивлению, мясо насекомого было нежным и даже чем-то напоминало цыпленка, но Нордлихт не торопился на радостях набивать желудок, а разумно решил немного подождать, чтобы удостовериться, что его организм адекватно воспримет столь непривычную пищу. Пил Свен из чистейших горных источников и ключей и, продолжая осматривать незнакомую местность, чувствовал себя пилигримом, первооткрывателем, словно герой книги Герберта Уэллса, только отправившийся не в далёкое будущее, а на тысячи лет назад.

И вот, спустя почти полтора месяца, как он оказался в Центральной Азии, Свен сделал первое и самое важное для себя открытие. Как-то, спасая Машину от проливного дождя, который начался утром и лил без перерыва уже третий день, Нордлихт набрёл на узкое горное ущелье, тем не менее достаточно широкое, чтобы в него могла поместиться его Машина.

Убедившись, что хрупкое к воздействию внешней среды изобретение изолировано от губительных контактов с водой, Свен решил пройти в другой конец ущелья и посмотреть, куда оно может вывести. Когда высящиеся по обеим сторонам скалы, наконец, расступились, зрелище, внезапно открывшееся Нордлихту, заставило его потрясённо замереть на месте, с благоговением созерцая таящегося в горах исполина.

– Господи боже…

Гигантский, неизвестно кем, какой невероятной и могучей рукой, высеченный прямо в теле горы монолитный храм возвышался над ним невесомыми башнями, украшенными незнакомыми рисунками, рунами и символами.

Строение располагалось в живописной зелёной долине, окаймлённой со всех сторон высочайшими горными хребтами, по морщинистым спинам которых, искрясь, змеились извилистые русла рек, местами превращавшиеся в ниспадающие искрящимся бисером водопады.

Возвышающийся за шелестящей по земле непроглядной пеленой дождя каменный многоярусный колосс походил на призрачное видение, мираж, в насмешку пригрезившийся одинокому путнику. Справившись с первым оцепенением, Свен вышел из-под сводов ущелья и направился к воротам, которые при ближайшем рассмотрении оказались невероятно огромными. Какие же хозяева должны были через них проходить? Что за великаны когда-то обитали здесь?

Соорудив самодельный факел и неторопливо обследуя многочисленные залы и коридоры, Свен никак не мог избавиться от навязчивого ощущения, что находится в каком-то невероятном музее, экспозицию которого бережно сохраняли столетиями, защищая от губительных прикосновений времени. Кем мог быть возведён этот храм, каким божествам предназначался? Какая культура оставила ему этот дар? Закончив первый осмотр, Свен пришел к выводу, что лучшего места под создание новой базы ему просто не найти.

Когда он вышел из ворот храма-крепости, дождь уже прекратился, и небо над головой Свена пересекло пёстрое семицветье радуги, мягко переливающееся в наполненном свежестью воздухе. Возвращаясь в ущелье, где была оставлена Машина, Нордлихт понял, что нашёл свой новый дом.

Следующие пять лет Свен терпеливо потратил на создание новой корпорации, опираясь на прошлый опыт, накопленный во время становления первого «Хроноса». На этот раз дело шло намного быстрее, хоть и не обходилось без неизменных задержек и всяческих неизбежных накладок.

Капитальный ремонт многочисленных залов и помещений, переправление сложнейшего оборудования и спецтехники в горную крепость, набор новых сотрудников и агентов – через всё приходилось проходить сначала. Но Свен не роптал, а трудолюбиво работал, месяц за месяцем, год за годом упорно воздвигая новую организацию, получившую название «Хронос Два», основной задачей которой было не изменение мировой истории, а скрупулезное и методичное исправление вмешательств, создаваемых «Хроносом Один».

Грандиозная Реконструкция началась.

Время шло, агенты двух «Хроносов» начали вести незримое противостояние, разыгрывая невероятную шахматную партию, невидимую для простых обитателей планеты. Свен напряжённо и с нетерпением следил за аналитическим отделом, в который непрерывно поступали новые данные и отчёты, посылаемые агентами со всех уголков земного шара.

Но документально запечатлённый Апокалипсис, продолжавший храниться на карте памяти голокамеры, привезённой Нордлихтом из будущего, по-прежнему оставался таким же, как и в момент записи. Видео не начинало меняться, а значит, в действиях Свена все-таки что-то по-прежнему продолжало идти не так.

Чем больше он размышлял над этим, тем в нём всё сильнее крепла уверенность, что без помощи Кристофера Кельвина ему будет не сдвинуть складывавшуюся ситуацию с мёртвой точки. Ему было необходимо увидеться с аналитиком, а значит, сдержать данное ему обещание и забрать архивариуса из тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.

Задумайтесь о страждущих, голодных.

Как много тех, кто нищ, убог и сир.

Смотрите, сколько бедных и бездомных.

Страданья умножают этот мир.

И это мир, который мы создали?

Зачем всё это сделали мы с ним?

Мы вторглись в этот мир. Спасём едва ли.

Похоже, что процесс необратим.

Queen, «Is This the World We Created?»

Когда на пороге ресторана «Лунный свет» появился невысокий мужчина, сразу привлекший внимание своей окладистой бородой и твидовом пиджаком, Нордлихт улыбнулся. Поймать его старого приятеля Кристофера Кельвина во время обеда было практически нереально. Архивариус никогда не ужинал в одном и том же ресторане дважды, поскольку стремился попробовать кухню всех народов мира.

Незадолго до побега Нордлихта Кельвина перевели из аналитического отдела в архив. Теоретически, его повысили до руководящей должности, но, по сути, это было почётное понижение. Так как подчинённых в архиве у Кельвина попросту не было. Но Кристофер быстро втянулся и незаметно для руководства собирал сведения, которые могли бы пригодиться Нордлихту. Два дня назад он оставил Свену письмо в почтовом ящике, который они использовали на тот случай, если появятся очень важные новости.

Свен подождал, пока архивариус сделает заказ, и только после этого подсел за его столик.

– Здравствуй, Кельвин. И что же привлекло твоё внимание в этой второсортной забегаловке? Мадагаскарские тараканы в кляре? Или десерт из солёных огурцов с медом?

– Не болтай чепухи, Свен, – расплылся в радостной улыбке собеседник. – У этого ресторана целых три звезды Мишлена![65]И если тебе действительно интересно, то я пришёл сюда отведать филе из рыбы-молота.