— Люциус, вы с ума сошли?! — сдавленно поинтересовался Грегор. — Назначить вас инспектором по делам провинций?! В обход Аранвена, который управляет этим департаментом? Да просто в обход здравого смысла?! Какой из вас инспектор?! Вы же… вы…

Он замолчал, кипя негодованием.

— Что — я?! — зазвенел голос Люциуса, срываясь на визгливые обиженные интонации. — Чем я хуже других?! Ради Благих, Грегор, я такой же дворянин из Трёх Дюжин, как и вы! Да, профан, но ведь это не мешает мне быть умнее этих серых бездарностей, которым покровительствует канцлер! Да у него там даже простолюдины есть, это ли не позор коронной службы?! А я природный лорд, неужели я не справлюсь с какими-то бумагами? Пф! К тому же, у инспектора есть секретари и всякие… э-э-э… прочие чиновники! Мне всего-то нужно будет управлять ими должным образом, а вы же не станете отрицать, что у нас, Бастельеро, это в крови? В конце концов, Грегор, я стараюсь для чести и благосостояния рода! Вы уже взошли на вершину карьеры в Ордене, так помогите и мне занять должное место. Не вечно же вы будете протектором, следует использовать возможности, пока они есть. А я буду вам чрезвычайно благодарен… Ну, вы же понимаете…

— Вон! — тихо и, наверное, страшно сказал Грегор, потому что кузен запнулся, пошёл красными пятнами, ярко выделяющимися на светлой коже, и фамильная красота словно полиняла и сползла с него. — Вон, Люциус! Идите на коронную службу, в армию — да куда хотите, но не смейте использовать родовое имя как оправдание вашей тупости и жадности. Вы всерьёз думали, что я использую положение протектора, чтобы пустить вас к налоговой кормушке? Вы же проворуетесь в первый же год! И ладно, если сами угодите на плаху, вы имя Бастельеро измажете в нечистотах!

Он привстал, морщась от боли в ноге, и Люциус откачнулся в кресле, вжался в него, словно ожидая, что Грегор кинется на него через стол. В синих глазах, тоже фамильных, плескался страх и непонимание, так что Грегора переполнило омерзение, будто он заглянул в зеркало, но увидел там не себя, а гадкую тварь. Тупая, наглая, жадная скотина! И это — Бастельеро? Истинный аристократ из Трёх Дюжин, чем чрезвычайно гордится?!

Тысячу раз прав был дед, пересмотревший порядок наследования и урезавший имущественные права младшей ветви. Отец хотя бы признал свою неспособность управлять родом и заперся в дальнем поместье, полностью отдавшись живописи. Живёт незаметно, не прославляя семейное имя, но и не позоря, рисует картины… Весьма неплохие, как говорят. Но Люциус! Претёмная, за что ты разгневалась на род Бастельеро?! Чья жалкая душонка, проходя Колесо превращений, попала в это роскошное тело с пустой головой, но золотой кровью?!

— Грегор… Вы не так поняли…

Губы кузена дрожали, но в глазах теперь вместо испуга стояла чистая ненависть пополам с таким же искренним недоумением. И Грегор его даже понимал… Ну что Люциус попросил такого, в самом-то деле?! Быть у вершин власти и не попытаться поднять туда родича — разве это разумно? Разве достойно лорда не оказать протекцию своей крови? Всем известно, что Аранвены превратили пост канцлера практически в наследственный. Дарра уже надолго покидает Академию по личному разрешению Эддерли, потому что выполняет роль доверенного секретаря своего отца. Райнгартены проталкивают Райнгартенов и вообще всех родственников, если только в их жилах течёт хотя бы капля нужной крови. Все, кто могут, лезут наверх и тянут за собой родню…

Но как объяснить кому угодно, хоть бы и самому Люциусу, что для управления государством мало быть аристократом?! За Аранвеном, кроме древней крови Дорве Великого и его жены Аран, ещё стоят годы учёбы, отточенный ум, величайшая аккуратность и терпение. Райнгартены тоже, в общем-то, на своём месте. И даже Девериан, которому судьба подарила шанс в лице Грегора, поселился в Академии и восстанавливает её ревностно и влюблённо, как положено магистру Синей гильдии. Но этот-то куда?! Отродье…

— Знаете, кузен, не ожидал! — оскорблённо фыркнул Люциус всё ещё дрожащими губами и поднялся из кресла. — Не зря ваш отвратительный характер уже славится, как образец неуживчивости. Но я полагал, что хотя бы к родственникам это не относится. А вы… вы хуже деда, Грегор!

И выпалив это последнее страшное, как он полагал, оскорбление, Люциус выскочил из кабинета. Грегор, продолжая морщиться от боли в ноге, осторожно опустился обратно в кресло. Да, он определённо хуже деда. Старый Стефан Бастельеро так и не нашёл в себе силы выгнать Люциуса из рода, лишив титула и наследства. Он ценил каждую каплю крови Бастельеро, пусть и текущую в таких никчёмных жилах.

Грегор же старательно много лет забывал, что вот это вот… недоразумение — его кузен, после смерти Стефана, брата Люциуса, единственный оставшийся родственник, не считая отца. И предпочёл бы не помнить об этом дальше. Доход с пары имений, выделенных дедом, который Люциус проматывал по своему усмотрению — совсем не великая цена за сохранение видимости приличий. Да и женился Люциус весьма удачно, взяв жену не из Трёх Дюжин, но с отличным приданым. Но вот одна встреча — и всколыхнулось!

Он бессильно ругнулся, понимая, что день испорчен безвозвратно. Видит Претёмная, как же мучительно ждать новостей! А ведь ещё месяц назад он не думал ни об одной женщине, кроме Беатрис, а на Айлин Ревенгар не смотрел иначе, чем должно наставнику смотреть на самых одарённых, и потому самых хлопотных адептов. Как же проста была тогда его жизнь! А сейчас от бессилия сводило скулы, ныло в груди и болезненно хотелось уткнуться лицом в пышные рыжие волосы, вдохнуть запах чистой девичьей кожи, зелёных яблок и грозы — запах то ли магии Айлин, то ли её самой. И замереть так, изнывая от нежности, на несколько мгновений послав к Барготу весь мир, кроме неё.

* * *

Альс показался на лестнице, и Лучано насторожился: он ещё никогда не видел у своего принца такого странного выражения лица. Ни при первой их встрече, ни на том коротком злом допросе в лесном домике, ни… В общем, попросту никогда — и всё тут. Челюсть и скулы словно окаменели, тщательно скрывая что-то, ещё не понятное Лучано, а в глазах полыхала растерянность пополам то ли с виной, то ли со стыдом…

Вальдерон остановился на середине лестницы и вцепился в перила, будто решая, спускаться дальше или нет. На Лучано он при этом старательно не смотрел. Да что с ним этот грандсиньор упырей делал?! Выпил крови — и всё? Ой, что-то здесь не сходится!

Лучано, наконец, понял, что ему напоминает застывшее лицо Альса. Такими выходят юнцы от своей первой женщины, если опыт оказался не слишком удачным. Или не от женщины… Хм, да нет, быть этого не может! Вальдерон бы никогда не позволил…

«Это если его стали спрашивать, — резонно возразил сам себе Лучано, рассеянно поглаживая бархатную шёрстку Перлюрена. — Но в противном случае Альс уже разносил бы таверну своими секирами в щепки, и неважно, о чём там были договоры с Витольсом. А синьорина и вовсе вниз не спустилась, между прочим. Заперлась у себя в комнате и сообщила, что ей нужно побыть одной… Очень интересно!»

— Альс? — осторожно окликнул он дорвенантца.

Тот вздрогнул и в несколько широких шагов почти сбежал в обеденный зал. Глянул зверем и мрачно предупредил: